Приглашение на казнь
Шрифт:
— На кладбище старуха была, согбенная, чёрная. Сказала ещё две могилы копать. Тринадцать мёртвых будет. — Вздохнул тяжело, протяжно. — Чужаки, а жалко.
— Знаю её. Ведунья. Она меня лечила.
— Сказала мне, как увижу госпожу иноземную, чтоб передал, чтобы опасалась кровавой графини и из рук её ничего не брала.
— Кровавой? Кто это? — раб пожал плечами, а Наташа задумчиво произнесла: — У вице-графа невеста иноземка, венгерская графиня. Ей передать нужно?
— Вот ты и передай.
Девушка не стала задерживаться в
В комнате Наташа примерила обновку, признав её довольно-таки удобной. Если не знать, что это брюки, то и заподозрить подвох трудно. Она намеренно просила сделать складки более объёмными.
Стук в дверь застал её вертящейся перед зерцалом в юбке и бюстье. Успев накинуть на плечи вязаную косынку, она опустилась к полу за повисшим на нити маленьким клубком. Вспоминать о том, что распущенный край с вырезанной шёлковой нитью требовал довязывания, было некогда. Поднявшись, уперлась взглядом в грудь его сиятельства. Опирающийся на трость, с рукой на перевязи, он был похож на раненого аристократа из старинного романа с иллюстрациями. Такие книги она листала в детстве, сидя в кабинете отца и рассматривая картинки.
— Правильно, — кивнула, не растерявшись, плотнее запахивая косынку на груди и там же складывая руки. — Но было бы лучше провести три дня в постели.
— В другое время я бы так и поступил, — он рассматривал одеяние девицы. — Ты ведь не собираешься в этом идти на обед?
Наташе очень хотелось возразить, но время и настроение не соответствовали обстановке:
— Можно я вообще не пойду на обед? — она сморщила нос, акцентируя на нём внимание.
— Нет, ты будешь представлена графине с дочерью, как и они тебе. Будут все.
Девушка с удовольствием пообедала бы в комнате. Но нужно привыкать. Став женой графа, придётся не раз проходить через такое испытание. Оставалось только подчиниться и горестно вздыхать.
Господин уходить не торопился. Развернув стул и усевшись у зерцала, он отставил трость, вытягивая ногу и поправляя перевязь:
— Ты сбежала от меня, — повернул голову, следя за передвижениями госпожи. Ей либо придётся пройти мимо него, переступив через больную конечность, либо скакать через ложе.
— Ушла, — задумчиво водила пальчиком по нижней губе. Платье висело на спинке стула, на котором сидел мужчина. Его такое хозяйское непринуждённое сидячее расположение наводило на определённые мысли о ловушке.
— С больными так не поступают, — наклонил голову, пытаясь предугадать, как она поступит.
— Я не ваш лекарь.
— Разве? А я думал, ты мне перевязку сделаешь и ногу посмотришь, — снял руку с перевязи.
— Господин Элмо Касимиро изъявил желание сам лечить вас, — сделала шаг в сторону кровати, замечая азартный блеск глаз сиятельного.
— Я скажу ему, что не нуждаюсь в нём, — приготовился к рывку, пряча улыбку, предвкушая, как не даст
— У него есть волшебный заживляющий порошок, — игра в «Кошки-мышки»? При этом с открытой раной и вывихом? Не выйдет! Подошла к спинке стула: — Вы сидите на моём платье, господин граф.
— Возьми, — перехватил руку, приблизив деву к себе, усаживая на колено. От прикосновения к ней, тело напряглось. — Давно смотрю вот на это, — отвернул край косынки на груди, получив шлепок по пальцам. Крепче зажал девчонку, рвущуюся соскочить. Усмехнувшись, продолжил: — и никак не могу понять, что это такое? — Её сопротивление его распаляло.
— Много будете знать… — встретившись с ним глазами, замерла, не договорив, поняв, что ужасно скучала без него, всё время переживала, потом просто боялась его потерять. А теперь никак не может переступить через строгое воспитание и обнять мужчину, рассказать ему обо всём, почувствовать его поддержку и понимание.
— Таша, я думал, что между нами уже всё ясно, — его больная рука коснулась девичьей талии, поддерживая. — Что происходит? Я чего-то не знаю? — вторая скользнула по плечу, обнажая его.
Взор Герарда зацепился за тонкую цепочку с крестом, прячущимся в ложбинке между грудей, за чёрную тонкую полоску фактурной ткани на плече, оттеняющую смуглую гладкую кожу. Лаская, пробежался по линии груди, шеи, подбородка, останавливаясь на устах.
Наташа подалась к нему, словно мотылёк, летящий на свет огня, прошептала, касаясь губами его подбородка:
— Ничего вы не знаете, ваше сиятельство, — обвила шею графа.
Он сильнее прижал её к груди, бережно охватывая спину, ограничивая девицу в движениях:
— Герард, моя леди, — задержал вдох, словно ожидая чуда.
Подушечками пальцев девушка коснулась скулы мужчины. Кончиком языка провела по его нижней губе, захватывая её зубами, сжимая.
Глаза в глаза.
Его судорожный выдох — её трепетный вдох.
Одно дыхание на двоих…
Осторожно раздвинула языком губы любимого, проникая в его рот, вкушая терпкую винную сладость.
Он, приоткрыв уста, притрагивался кончиком своего языка к её, замирая, не в силах противостоять натиску рвущегося желания и не имея сил прервать неведомое доселе несоизмеримое ни с чем удовольствие.
Кончики их языков начали пульсирующую пляску, играя друг с другом, соединяя две души в одну.
Мужчина закрыл глаза, уплывая, качаясь на волнах блаженства, крепко и неистово прижимая к себе ту, которая дарила ему незабываемые мгновения счастья:
— Дразнишь… — ему не верилось в происходящее.
— Люблю вас… — у неё кружилась голова.
Послышавшееся неуверенное шуршание за дверью, вывело милующихся из нирваны.
Прокашлявшись, господин сфокусировал взор на двери.
Девушка соскочила с колен мужчины, выдёргивая платье из-за его спины, убегая в умывальню.