Приглашение в ад
Шрифт:
инстинктивно отшатнулся. В тот же миг почувствовал толчок. Его цепко схватили за руку, втолкнули внутрь.
— В чем де… — хотел было крикнуть Ян. Но тут же рот ему сдавила мокрая тряпка. Футляр у него
вырвали. Он лихорадочно вдыхал воздух, ощущая какой-то одурманивающий запах. Еще услышал, как
хлопнула дверца. Ощутил, как вдавило в сиденье сипну, когда машина резко рванула вперед. Как на руках его
повисли тяжкие гири. Как стала кружиться голова… и все кануло в сладкую
Тьма рассеивалась долго и болезненно. Все вокруг было каким-то теплым, расплывчатым. Постепенно до
него стали доноситься голоса. Они произносили фразы, но смысла их Ян понять не мог. Ему чудилось, что
разговаривают в соседней комнате, за стенкой. И, хотя звуки слышны, смысл сказанного неясен. Потом ощутил,
как под нос тыкают в чем-то смоченной ваткой. Наконец сознание стало проясняться. Было похоже, что
начинает высвечиваться темный до этого экран.
Сперва Ян увидел беленый потолок, такие же стены. Затем, словно на фотографической бумаге,
положенной в проявитель, стало явственнее обозначаться человеческое лицо. Ян глянул на него и закрыл глаза.
Он был еще слишком слаб, чтобы зрительно воспринимать действительность.
Наконец сознание заработало активно, четко. “Ну вот, — сказал себе Ян, — судя по всему, началось. Тебя
похитили. И, конечно, не Коблиц. Зачем ему это? Скорее всего, похитили агенты СД или гестапо. Ведь и
автомашина была немецкая. Впрочем, какое это имеет значение — марка автомашины? Даже если бы тебя
увезли на индейской пироге, это еще не значило бы, что ты попал в плен к ирокезам. В общем, веселенькое
дельце. Не успел и пальцем пошевелить в борьбе с врагом, как тебя спеленали, и вряд ли ты из этих пеленочек
выберешься сухим или даже мокрым… Пока закрыты глаза, надо подумать, что отвечать на вопросы. Они,
конечно, сейчас посыплются. И не только вопросы…”
— Ну-ну, пан Крункель, приходите в себя, не бойтесь, — донесся насмешливый голос. — Вас же не
отравили, а всего лишь усыпили. Это не смертельно.
Ян открыл глаза. Стоявший над ним человек сунул ему в руку ватку и отошел в сторону. Неподалеку от
Яна находился канцелярский стол: в одном углу возвышался черный телефонный аппарат на высокой
металлической подставке; на кончике стола сидел поручик Губаньский; только теперь он был в мундире с
погонами и тусклым аксельбантом на правом плече; на скрещенных ногах победно сверкали начищенные
сапоги.
— Странный способ приглашать в гости, — хриплым, чужим голосом пробормотал Ян, пытаясь размять
затекшие ноги.
Губаньский кольнул его насмешливым взглядом.
— А как быть, пан Крункель, если вы на нормальные приглашения не отзываетесь?
—
— Чтобы вас не похитили другие, — ухмыльнулся поручик.
“Значит, они постарались опередить Коблица, — мелькнула мысль. — А я, как слепой котенок, потянулся
к первой же миске на запах молока. И вовсе неизвестно, чем это для меня кончится.
То, что я нахожусь в “родной” дефензиве у поляков, еще не означает, что мне повезло”.
— А что касается вашей фразы “Я не враг”, пан Крункель, нам еще предстоит выяснить ее
справедливость, — продолжал Губаньский.
Он поднялся, обошел стол и достал откуда-то снизу знакомый футляр.
— Вы, оказывается, большой любитель музыки, пан Крункель.
— Как видите.
— Для кого же вы играете?
— Только для близких.
— Нельзя ли конкретнее?
Ян слегка пожал плечами. Он твердо решил молчать о связи с Коблицом.
— А если ваши близкие находятся по ту сторону восточной границы великой Польши? — прищурился
поручик.
“Только этого еще не хватало, — подумал Ян. — Сейчас они начнут делать из меня коммуниста, чтобы
развязать язык”.
— В игре на скрипке я предпочитаю Шопена, — устало сказал Ян.
— Оставим язык символов. Учтите, пап Крункель: у всех разведок методы весьма сходны. Так что не
стройте иллюзий. Короче: на кого вы работаете?!
Ян молчал. Злое лицо поручика нависало над ним. Сейчас он ударит…
Резко зазвонил телефон. Губаньский выпрямился, поправил аксельбант, шагнул к столу, снял трубку.
— Поручик Губаньский слушает. — Он невольно вытянулся, каблуки слегка прищелкнули. — Я. Так
точно, пан полковник. Да. Здесь. Что? Но, пан полковник, я не совсем… Таков был приказ. Так точно, пан
полковник. Нет, это мы не обсуждали. Но я полагал, чем раньше… Вы же сами… Нет, конечно, нет, пан
полковник. Какие шутки, мне не до них… Слушаю, пан полковник. Так. Так. Понял. Есть. Будет исполнено, пан
полковник.
Губаньский отнял от уха трубку, подержал в руке, медленно положил на рычажки, повернулся к Яну.
— Псякрев… какого черта вы сразу не сказали о Коблице? Вам не довелось бы нюхать нашатырь, а мне
— кукиш начальства… Ну и тип же вы, пап Крункель! Я, как только увидел вас, понял, что не оберешься
неприятностей.
— Вы делаете мне комплимент или извиняетесь? — почти весело поинтересовался Ян, который уже
чувствовал себя в относительной безопасности.
— Вы можете идти, — отпустил поручик второго сотрудника.
Едва тот вышел, дверь снова распахнулась, в комнату стремительно шагнул Коблиц и, не глядя на