Приглашение в ад
Шрифт:
что он сам догадается. А как догадаться, если на целлулоиде не видно никаких швов. Сделано на славу. Ну вот,
и тут придется браться за нож. “Видимо, теперь в моей судьбе без него не обойдешься”, — усмехнулся Ян. У
пего имелся отличный перочинный нож с острым зеркальным лезвием. Однако жалко было кромсать куклу.
Может, отвернуть ей потихоньку голову? Потом можно поставить на место. И все же сворачивать голову, даже
кукле, претило Яну, лучше снять ногу. Она на резинке, потом
просто сентиментальный дурак. Вроде бы как боится причинить боль кукле. А Робеспьер лежит на мостовой,
разбитый и раздавленный, с остекленевшим взглядом.
Ян резко вывернул кукле ногу, заглянул внутрь и стал осторожно извлекать свернутые листки. Они
скатались в трубки и не хотели распрямляться. Пришлось положить их под тяжелый том Брема, в котором
исследователь представлял животных Африки. Это был любимый том отца. “Весьма символично, — с
привычной ироничностью подумал Ян, — отец как бы участвует в нехитрой операции. Таким образом
ликвидируется проблема “отцы и дети…”
Парни постарались на совесть. На рисунках и чертежах Ян обнаружил немало новых деталей, которых не
видел ранее. В основном это были валики, шестерни и различных сечений барабаны. Однако на двух последних
листках оказались и крепящие конструкции. Это уже было кое-что. Можно от чего-то оттолкнуться.
Ян больше не сомневался в назначении деталей. Становилось ясно: на валики крепятся буквы и цифры
шрифта. Судя по количеству валиков, подразумевается их определенная заменяемость. Остальные принципы
предстояло разгадать. Но так или иначе Ян не сомневался, что находится на подступах к раскрытию сути
работы механизма. Еще несколько шагов в этом направлении, еще несколько чертежей, а еще лучше деталей, и
тайна прекратит свое существование.
Ян за полночь размышлял над чертежами. Уснул только под утро. Ему приснился сон, что с ним
случалось раз в год. Он бежал по африканской саванне, его преследовал лев. Лев разевал огромную пасть, но
вместо зубов в пасти вращались валики, из-под них в Яна летели страшные искры…
Ян проснулся с тяжелой головой и нелегким сердцем. Тяжесть в голове вскоре прошла. А тревога
осталась. Весь понедельник Ян ходил по комнатам и думал, что делать с чертежами. Позвонить Коблицу? Чего
ради? Коблиц обещал в среду появиться. У Яна осталось впечатление, что Коблиц не принадлежал к племени
болтунов. Трудно объяснить почему, однако Ян ощутил в нем надежность. Весь понедельник он вышагивал по
просторным комнатам квартиры, размышляя о событиях и их причинах. Гибель Робеспьера постоянно его
беспокоила. Объяснить себе достаточно убедительно эту смерть не мог. Но не мог и оставить в стороне,
придавать ей значения. Что стояло за трагедией? Представить это простой случайностью Ян не мог. Для этого
он был слишком умен.
Во вторник утром в дверь позвонили. Отец пошел открывать. Заглянул в комнату Яна.
— Тебя спрашивают.
Ян вышел в прихожую. Перед ним стоял молодой человек в шляпе.
— Что вам угодно? — осведомился Ян.
— Приношу извинения. Несколько слов с глазу на глав. Надеюсь, пан найдет для меня пять минут? —
Молодой человек был сама любезность, но глаза ни на миг не теряли пристальности.
Ян повел гостя в свою комнату.
“А все же аккуратность — отличная вещь”, — похвалил себя, вспомнив, что куклу и чертежи еще утром
спрятал в шкаф.
— Разденьтесь, если желаете.
— Не беспокойтесь, я ненадолго.
Незнакомец присел на предложенный стул.
— Пан Крункель, чтобы не тянуть время, сразу представлюсь. Я — Губаньский, поручик Войска
Польского. Вы, надеюсь, догадываетесь, с чем связан мой визит?
Ян не выдержал и совсем неприлично хихикнул. Пожалуй, им не интересуются пока лишь королевство
Люксембург и папа римский. Но, видимо, вскоре появятся и их представители…
— Пан Крункель, я пришел к вам потому, что нам нужна ваша помощь. Мы рассчитываем на патриотизм
поляков, работающих в германских учреждениях. В частности, на заводах.
Поручик хотел продолжать, но Ян уже принял решение.
— Пан поручик, ничем не смогу быть вам полезен. Я уже не работаю в Германии. Меня уволили как
неблагонадежного.
— Пан Крункель, — прищурился поручик. — Нам известно многое. Иначе я бы не пришел к вам. Чтобы
вы более реально смотрели на вещи, я вам кое-что сообщу. Немцы — большие специалисты. Но и мы не сидим
без дела. Вы вернулись в Варшаву. Однако сегодня столица для вас не самое безопасное место. Мы знаем, что
вам предлагала сотрудничество Сюрте женераль. Позавчера в Варшаве сбит машиной один француз. Так вот,
пан Крункель: у нас имеются данные, что этот француз направлялся к вам…
Ян похолодел. Выдержки ему еще недоставало.
— Кто ж его убил?! Немцы?..
Поручик Губаньский усмехнулся.
— Этого пока сказать не могу. Просто я вам обрисовал обстановку. Судя по восклицанию, вам все
понятно.
Яну удалось взять себя в руки.
— Наоборот, уважаемый поручик. С каждым днем я понимаю все меньше. Мне лично не известно, куда
шел несчастный француз. Но даже если он направлялся ко мне, то напрасно. Я ничем не смог бы ему помочь.
— Должен я понимать ваши слова, как нежелание сотрудничать с нами? — прищурился Губаньский.