Пригоршня тьмы
Шрифт:
– Ну, знаешь, – сердито произнесла Марта, недовольная тем, что в который раз задели ее профессиональную гордость. – Обычная история: гинекологов и за людей не считают. Конечно, у нас работенка грязноватая, не то что молоточком перед носом вертеть.
– Не злись, – засмеялась Касьянова, – давай не будем насчет грязной работы. Я бы хотела, – серьезно продолжала она, – поизучать Машу, так сказать, в домашней обстановке, пообщаться с ней один на один, без посторонних.
– Это я-то посторонняя? – снова обиделась
– С девочкой у меня уже, кажется, контакт установлен, – сказала Галина, не обращая внимания на реакцию подруги, – необходимо его развить.
– Да приходи к нам в любое время, – отозвалась Марта.
– Я, конечно, приду, – Галина задумчиво вертела в руке молоточек, – но было бы неплохо, если бы мы общались вне дома, скажем, погуляли бы в парке. Я бы смогла осторожно ее расспросить, а дома, знаешь ли, не та обстановка.
– Я не возражаю, но умеешь ли ты ладить с детьми, ведь своих, насколько я знаю, у тебя нет?
Галина промолчала, но по тому, как лицо подруги внезапно стало напряженным, Марта поняла, что сморозила бестактность.
– Извини, Галка, – тихо произнесла она, – я просто дура и очень волнуюсь.
– А пока сдайте анализы, – суховато сказала Касьянова, – сейчас выпишу направление.
В этот момент вернулась Маша, чувствовалось, что ей надоело пребывание среди странных рисунков.
– Мама, скоро мы домой пойдем? – нетерпеливо спросила она.
– Ты не возражаешь, если мы с тобой еще увидимся? – спросила у девочки Галина.
– Здесь?
– Нет, я к вам в гости приду.
– Приходите, – сказала Маша без особого восторга, – я вам своих кукол покажу.
– Интересны ей твои куклы, – фыркнула Марта, забирая направления.
Они распрощались и покинули кабинет, а Галина долго еще сидела, уставившись в одну точку. Перед глазами стояла Маша: точеная фигурка, капризное кукольное личико. Острая тоска захлестнула сердце.
«Какая же я идиотка, – грустно думала она, – это меня надо было вовремя лечить от глупости и самомнения. Ну чем я хуже этой Марты?! Но у нее есть дочь, а у меня нет. Вот и живу, как сухая ветка. Скриплю потихоньку, а что толку?»
Она вскочила, сорвала со стены рисунок с голой женщиной и стала яростно его рвать. Однако через минуту рассудок взял верх.
«Что-то ты, мать, распускаться стала, – сказала она себе. – Нервишки сдают. Опасное состояние».
Некоторое время она стояла среди обрывков бумаги, устилающих пол, потом медленно начала их собирать.
Почему-то она все не решалась зайти к своей новой пациентке, хотя Марта оставила адрес. Что было причиной? Нежелание бередить свои раны или некоторое отчуждение, снова возникшее между ней и Мартой? Но через три дня мать и дочь Глиномесовы появились снова.
Едва Галина увидела девочку, как волна острой болезненной нежности накатила на нее. Она
– Вот наши анализы, – сказала Марта и достала из сумочки кучу бумажек.
Маша между тем по-хозяйски огляделась и, увидев, что на стене не хватает одного рисунка, вопросительно посмотрела на доктора.
– А куда делась картина с чудовищем? – поинтересовалась она.
– Выбросила, – отозвалась Галина, – мне неприятно, что ты на нее смотрела.
– Не-при-ят-но? – по слогам, нараспев произнесла девочка. – А почему неприятно?
Марта тоже с удивлением воззрилась на подругу, но ничего не сказала. Вообще она держалась сдержаннее, чем в прошлый раз, видимо инстинктивно почувствовав, что Галину обуревают какие-то сложные чувства.
– А почему неприятно? – не отставала девочка.
– Картину эту нарисовал больной человек, – строго произнесла Галина, – и детям ее разглядывать вредно.
– А почему другим не вредно?
Галина даже не нашлась, что ответить.
Она бегло просмотрела анализы. Они были в норме.
– А где же электроэнцефалограмма? – поинтересовалась она. – Не успели?..
– Сломался энцефалограф, – объяснила Марта, – починят только через неделю. Так, во всяком случае, нам объяснили.
– Ага, – задумчиво произнесла Галина. – Завтра мне надо быть в лечебнице, – неожиданно сказала она. – Маша может поехать со мной, там и сделаем энцефалограмму. Поедешь, Маша?
– На «скорой помощи»? – с любопытством спросила девочка.
– Нет, на «Запорожце».
– У тебя есть машина? – поинтересовалась Марта.
– Если можно назвать эту железяку машиной, но бегает пока неплохо.
– А я так и не научилась. Павел одно время заставлял, потом рукой махнул.
– Никогда не ездила на «Запорожце», – с сомнением произнесла Маша, – это что, такая маленькая машинка?
– Поедет, конечно, – ответила за дочь Марта, – лечебница ведь довольно далеко от города?
– Можно, конечно, и на электричке, но на машине удобней. К тому же места там живописные, сосновый бор, есть речка…
– А в бору дятлы? – неожиданно спросила Маша.
– Дятлы есть, – подтвердила Галина.
– И ежи?
– Наверное, и ежи водятся.
– Тогда поеду, – согласилась девочка, – я ни разу в жизни не видела ежа.
На следующий день часов в десять утра Галина подкатила на своем «Запорожце» к дому Глиномесовых. Ее уже ждали. На тротуаре возле подъезда стояла Маша, а рядом с ней высокий крупный мужчина с приличным брюшком. Галина с трудом узнала в этом человеке Павла. Правда, и раньше она видела его всего несколько раз. Но в молодости он был стройным, подтянутым парнем с романтической внешностью, сейчас же перед ней стоял обыкновенный обрюзгший мужик.