Приговор без суда
Шрифт:
Клавдия приготовила ужин, поговорила с мужем, с детьми, даже погладила Федору сорочки, словно оттягивала сладостный миг. В самом деле она убирала из сознания то, что психологи называют «звездой». Зацикленность на одной мысли порождает в мозгу сильное притягивающее поле, звезду, которая так слепит, что не дает увидеть ничего вокруг. Мысль тычется только в это яркое пятно и не находит выхода. Поэтому самый верный способ — отвлечься. Притушить звезду. И тогда все станет видно.
Ну конечно, это же лежало на поверхности, как она могла это упустить из виду? Севастьянов, разумеется, сутенер,
А Клавдия полетела дальше. Ей это показалось не важным. Да и, честно говоря, жизнь так стремительно поскакала, что и остановиться некогда было.
Теперь понятно, как это все произошло. Ну, скажем так — почти понятно.
Одна маленькая закавыка остается. Тут Клавдии пока ничего не приходило в голову.
А вот с остальным, кажется, разобралась.
— Игорь, — сказала она, когда трубку подняли. — Ты смотрел дела сокамерников Дюкова?
— Да. Все почти.
— А были среди них такие, которые вел Степанов?
Игорь минуту молчал.
— Вы гений, Клавдия Васильевна. Один такой там есть.
— Допроси-ка его хорошенько.
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть? Мы же еще собирались культурно отдохнуть.
— Ясно.
Да нет, ничего не ясно. Орудие преступления — вот загадка. Не пистолет. С пистолетом разобрался Степанов. Он его нашел и спрятал. Как убили Дюкова? Не мог же нож стать невидимым?
Или мог? Или не нож?
Клавдия вскочила и бросилась на кухню. Только бы курица еще была цела.
Курицу не съели. Да и кто ее будет есть сырой? Клавдия ж не успела ее приготовить.
Так, теперь нитку. Нет, эта не годится, слишком толстая, эта не пойдет — хилая. А вот эта в самый раз.
Ужас. И ножом-то противно, а ниткой…
Курица резалась плохо, но резалась. Нитка въелась в пупырчатую кожу и неровно, зигзагами вошла в плоть.
Волнисто-поступательное движение.
Вот теперь можно звонить Ирине.
ГЛАВА 20
К Малютову они пошли зря. Тот выслушал Клавдию, словно она рассказывала увлекательную, но совершенно фантастическую историю.
— А на каком основании я должен выдавать ордер? Потому что он забыл положить в дело несколько бумажек? Это, простите меня, курам на смех. Нет, Клавдия Васильевна. Не вижу повода. Может быть, что-то в этом и есть, но тут копать еще и копать. Вот накопаете чего-нибудь существенного — приходите. А сейчас, если хотите, возьмите себе по сувенирчику со стола.
Клавдия взяла кастрюлю, Ирина — самовосстанавливающуюся бляху, а Игорь, немного помявшись, пижаму.
С этим барахлом и вернулись в кабинет.
— Ну что, соколики, носы повесили? — спросила Клавдия.
— Да так… — пожала плечами Ирина. — Радоваться особенно нечему.
— Почему же?! Смотрите — солнышко светит, травка зеленеет…
— «Ласточка с весною в гости к нам летит», — мрачно закончил Игорь.
— Вот, стихи! Ну ладно, пьем чай и едем.
— Куда? — в унисон спросили Ирина с Игорем.
— К Степанову.
Чай оказался не просто вкусный, но и веселый.
Ирина даже спела что-то современное и западное. И неплохо у нее получилось. Хотя
— Как хорошо, что вы оба на месте, — лучезарно улыбаясь, Клавдия распахнула дверь кабинета Степанова. — Заходите, господа. Хозяева дома.
Чиханков суетливо забегал по кабинету, поднося стулья.
Ирина, Клавдия и Игорь уселись спиной к окну. Это была верная мизансцена. Они прекрасно видели лица своих визави, а те только угадывали.
— Если вы по поводу моего заявления, то я действительно считаю… — начал было Чиханков, но Клавдия жестом остановила его.
— Об этом позже. До этого еще далеко. — Клавдия поставила сумку на стол и долго рылась в ней, чувствуя завороженные взгляды Степанова и Чиханкова. Но к их облегчению, достала оттуда только платок. Вытерла уголки и без того чистых губ и сказала:
— А начнем мы, товарищи, с того знаменательного дня, когда из городской прокуратуры к вам пришла жалоба от гражданина Севастьянова. Кто ее читал? Вы, Степанов, или вы, Чиханков? Впрочем, неважно, кто читал, — снова жестом остановила она следователей. — Важно, что было дальше. А дальше один из вас, и это был, скорее всего, Чиханков, отправился на разведку. Пришел, увидел, что живет гражданин Севастьянов в отличной квартире. Только вот с соседями. О чем уж они там с Севастьяновым говорили — неизвестно. Но решили они почему-то гражданину Севастьянову помочь. Утихомирить бандитов, как писал Севастьянов. Ничего подобного. Бандитам этим было в среднем по шестьдесят восемь лет. Бандиты эти были беззащитные старики. Вот их и выселили из квартиры. За просто так выселили? Никогда не поверю. И боюсь, суд тоже. Да никто меня в этом и не собирается убеждать. Факты как раз говорят об обратном. Выгода у товарищей следователей из районной прокуратуры была. Они поимели свой собственный, личный дом терпимости.
— Я на секундочку вас перебью, — сказал Степанов. — Это на улице такая жара или вы с детства?
— Да, — ответила Клавдия. — Но продолжим. И стал гражданин Севастьянов жить припеваючи. А с его проститутками — следователи, милицейские начальники и даже видные политические деятели. Но, видно, нашим хозяевам этого показалось мало. Ну и что, что деньги? Деньги — пыль. Вот власть — совсем другое дело. И они стали собирать компромат на завсегдатаев. Как? Очень просто. В стены, в потолки вмонтировали камеры и давай снимать кино. Когда-нибудь мы увидим эти фильмы. И все бы у них было чудно, если бы не упустили они одну маленькую деталь — хозяина квартиры. Этот вольнодумец неблагодарный сам стал собирать компромат.
— Что она несет? — улыбнулся Степанов. У Чиханкова особенного веселья на лице не замечалось.
— И тогда наши хозяева решили, что с Севастьяновым надо кончать. И вот тут мы подходим к самому волнующему и увлекательному моменту. Хитрый план придумали наши хозяева. Самим убить злокозненного сутенера у них духа не хватило, а чужими руками — запросто. И случай подвернулся — идеальный, лучше не придумаешь. Севастьянов рассказывает следователям, что режиссер Федоров пригласил его сниматься. Он будет играть роль нового русского, которого убивает киллер. Ну и что, скажете вы, мало ли таких сцен каждый день снимают — никого же не убили.