Приговор приведен в исполнение
Шрифт:
– Польку свою будешь тискать! – пробурчала девушка, освобождаясь из объятий, но попробовать пройти в лечебницу согласилась.
Угланова владела тремя способами воздействия на людей, когда ей требовалось получить нужную информацию: подкуп, запугивание и обольщение. Последнее удавалось ей лучше всего.
Выяснить, в какой именно лечебнице держит свою супругу Платон Петрович, оказалось самым сложным. Пришлось идти долгим окольным путем.
– Не могу понять, – удивлялся Святой, – если Бодровский так надежно спрятал жену, то откуда все эти слухи о психушке? Кто-то
Можно сказать, что место заточения Бодровской Дарья обнаружила почти случайно. Человек, который помог ей это сделать, настаивал именно на слове «случайно», чтобы обезопасить себя в будущем от ненужных разговоров. Осведомитель Углановой оказался отнюдь не из медицинских сфер, но информацию он «слил» добросовестно, не поскупясь на подробности, так что Дмитрий даже как-то не решался спросить у Дарьи, какой именно из трех способов она применила на этот раз. Заметив наконец мучения своего друга, журналистка сжалилась.
– Да не волнуйся, – успокоила она Рогожина. – Я с ним не спала.
– А даже если и спала, какое мне дело? – Дмитрий попытался изобразить безразличие.
– Морда! – вспыхнула женщина. – Ты хочешь сказать, что тебе абсолютно все равно?!
Святой, видя, какую глупость сморозил, попытался загладить вину:
– Нет, конечно! Как ты могла такое подумать! Просто я имел в виду, что… – Он замялся.
– Что? – Журналистка готова была превратиться в действующий вулкан.
– Извини. – Дмитрий тронул Дарью за руку. – Наверное, ты мне действительно небезразлична.
Готовая было разбушеваться стихия улеглась. Угланова улыбалась.
– Все-таки вы, мужики, такие глупые, – сказала она и добавила: – Человек, сдавший Бодровского, – мой дядя, причем не слишком далекий, двоюродный вроде. Просто на его работе родственники, подобные мне, не поощряются. Поэтому я прибегаю к его услугам в исключительно редких случаях. Это мой четвертый, особый, способ сбора материалов для статей.
Через неделю Дарья уже знала все о людях, содержащих Ольгу Григорьевну. Но ее больше интересовали те, кто был по каким-либо причинам уволен из больницы. У Углановой чувствовался профессиональный подход к делу. Обиженный на администрацию клиники человек был гораздо полезнее в своем желании насолить начальству, чем кто-то из действующего персонала. Такой обычно просил за свои услуги немного, но рассказать мог целую гору компромата.
На этот раз улов превзошел самые смелые ожидания. Правда, Углановой пришлось слетать в Саратов и обратно, зато бывший санитар за умеренную плату передал ей бог знает кем снятую видеокассету с довольно откровенными сценами любви, на которой главным действующим лицом была одна из молодых пациенток – дочка очень состоятельных родителей и сестра еще более влиятельного брата. Пока девушка на экране упражнялась с медбратьями в изощренных позах, Святой не удержался и спросил, за что она оказалась в клинике.
– Отрезала кое-что своему приятелю в порыве ревности, – объяснила Дарья. – Вот ее и решили припрятать на какое-то время подальше от столичных тусовок. Только, кажется, с
– Но что дает нам эта порнуха?
– Увидишь! – уклонилась от дальнейших расспросов Дарья.
На следующее утро она разбудила спящего на тахте в зале Дмитрия и, неожиданно, почти по-матерински поцеловав в щеку, шепнула:
– Пожелай мне удачи!
– Ты куда? – не понял Рогожин спросонья.
– Пора познакомиться с Ольгой Григорьевной.
– Но тебя не пустят!
– Теперь пустят, – уверенным тоном возразила журналистка.
Святой пытался натянуть джинсы, но, бросив это безнадежное занятие, сел на краю тахты, завернувшись в одеяло.
– Бодровская не захочет с тобой разговаривать! – крикнул он вслед Дарье, скрывшейся за дверью.
…Тогда, после смерти первой жены, Бодровский много мотался по стране, но связей с тестем не терял. Эмир успел сделать несколько ходок на зону. Быть его родственником становилось опасно для карьеры, поэтому будущий бизнесмен «одолжил» фамилию своей второй супруги. Его собственная фамилия могла навести кое-кого на ненужные мысли.
Бодровский обладал бесценной для Эмира возможностью беспрепятственно отправлять грузы в любую точку Советского Союза. С началом афганской войны через границу хлынул неконтролируемый поток наркотиков, и услуги зятя сделались особенно важными. Именно тогда между Эмиром и Бодровским по-настоящему установились деловые контакты. Платон Петрович обеспечивал всем необходимым строительство дорог в Северном Афганистане. Контейнеры, вагоны, которые он отправлял обратно на Родину, на бумаге значились порожними, их не проверяла ни одна таможня. О том, что в них, знал только Эмир.
Когда в начале девяностых началось отмывание грязных денег, Платон Петрович уже располагал очень приличным стартовым капиталом для раскрутки собственного дела. Но главное – он имел неиссякаемый источник финансирования. Фирма Бодровского стала этаким банковским филиалом наркоимперии. Через нее прокручивался черный нал и благополучно оседал на счетах в Швейцарии. Наркотики продавали другие. Платон Петрович только помогал правильно распорядиться доходами. А потом хозяин умер…
Похожий на мыльницу маленький черный диктофон лежал на краю стола. Рядом в кресле сидел Дмитрий. Он слушал не прерывая, позволяя Дарье делать по ходу замечания.
– Вообще-то смотрят за ней хорошо. – Журналистка устроилась напротив на тахте, подтянув под себя ноги и обхватив обеими руками коленки. – Хотя, конечно, все это очень похоже на тюрьму.
Заунывное бормотание с пленки напоминало заведенную шарманку.
«Перекармливают Ольгу Григорьевну таблетками», – решил Святой, но спрашивать лишний раз Угланову не стал. Он жалел Бодровскую и еще тогда, в Италии, в душе считал ее женщиной глубоко несчастной. Как видно, он не ошибся.
Платону Петровичу не стоило так жестоко обходиться со своей женой. Недалекая, но безгранично преданная мужу, Ольга Григорьевна ничего бы не рассказала, обратись Дарья к ней при других обстоятельствах.