Приговор приведен в исполнение
Шрифт:
– Не больше, чем остальным, – неубедительно солгала Угланова. – Приказали держать язык за зубами и забыть дорогу к этому дому. В противном случае эти подонки пообещали грохнуть меня у подъезда редакции.
– Узнали, что ты журналистка?
– По редакционному удостоверению в сумочке. – Тушь поплыла по щекам Дарьи черными грязевыми ручейками. – У красномордого кличка запоминающаяся – «Донор». Он верховодит, и Катерина на него работает. Я разведала у девочек с Тверской. Они посоветовали на пушечный выстрел к нему не приближаться, а на Екатерине поставить крест. Забыть… – уныло произнесла
Постепенно Святой возвращался к состоянию сосредоточенной уравновешенности, отходя от шока, вызванного смертью Ирины и судьбой ее непутевой дочери. Только желваки на скулах выдавали внутреннее напряжение, которому никогда не было суждено вырваться наружу.
– Донор, говоришь. – Тонкая, как лезвие ножа, улыбка скривила губы Святого. – Что же, я предвижу, что ему не понадобится переливание крови.
При этих словах Дарья вздрогнула, постаравшись не встречаться взглядом с мужчиной, от одного голоса которого по коже бежали мурашки.
Святой взял ее за руку.
– Пошли!
Она еле поспевала за своим спутником, быстро шагавшим по дорожкам Котляковского кладбища. Не приспособленные для передвижения трусцой туфли на высоких шпильках подворачивались, грозя вывихом лодыжек. Угланова рта не открыла, чтобы попросить сбавить темп, желая поскорее выбраться из этой обители скорби и печали в толчею городских улиц с их шумом и гамом. Мучаясь от одышки, она с хрипом втягивала воздух прокуренными легкими и лишь поддакивала Святому.
– Даша, досконально проверь все факты биографии Бодровского-старшего…
– Да…
– Где учился, был ли раньше женат, на чем сколотил состояние…
– Да…
– Мне нужны все мельчайшие подробности вплоть до даты, когда он перестал писаться в постель. Постарайся встретиться с женой, Ольгой Григорьевной. Она хоть и зануда, но может сообщить что-нибудь важное.
– Да, безусловно! – Угланова подумала, что сердце вот-вот выскочит из ее груди.
– Следующее – лига! Кто персонально входит в это избранное общество. Какие подвязки у них на самом верху. Узнай все, что сможешь. Приятели среди офицеров отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков найдутся?
– Найдутся, – выдохнула Дарья, схватившись обеими руками за Святого, чтобы не упасть на повороте.
– Пусть пошелестят архивами, оперативными сводками. Добудь информацию об Эмире. Что это за фрукт. Он наверняка давно под колпаком у органов, и сведений поднакопилось немало. Предпринимались ли попытки по нейтрализации Эмира раньше? Где сидел и сидел ли при Советах? Действительно ли поставляет синтетические наркотики в Россию?
У ворот Святой приостановился, пропуская пожилую женщину в траурном платье. Заминкой воспользовалась Дарья. Шумно отдуваясь, словно пробежавший стометровку астматический больной, она вибрирующим от возмущения голосом, полным яда, спросила:
– Ты приказываешь мне переспать со всем личным составом МВД, ФСБ и этой хреновой лиги, а потом отправиться в Азию и покувыркаться на завшивленной кошме с Эмиром?
– О
– Откуда же мне узнать полный расклад: кто, где, когда? Я не директор Центрального разведывательного управления и даже не внештатный сексот ФСБ! – сварливым тоном домохозяйки стрекотала Угланова.
Уловив укоризненный взгляд женщины в трауре, она стушевалась, чинно подхватила Святого под руку и вывела за ворота, где ее настроение резко изменилось.
Семафоря зелеными глазищами, которые в ночи, должно быть, фосфоресцировали, Дарья, сменив гнев на милость, промурлыкала, прижимаясь щекой к его плечу:
– Хорошо, каторжник заморский! Пошушукаемся с осведомленными людьми и личное дело господина Бодровского напишем по мере возможностей. Обязательно на заседании лиги поприсутствую. А вдруг судьба тебе шанс предоставляет…
– От крови кровью не отмываются, – ответил Святой, не доверявший магнату.
Свистом остановив такси, он усадил Угланову в машину, предварительно щедро заплатив шоферу из аванса промышленника.
– Я подзадержусь, но ты, пожалуйста, не волнуйся…
Таксист краем уха прислушался к успокаивающей речи темноволосого мужчины с нездешним бронзовым загаром, резко контрастирующим с бледным лицом девушки.
– Ты куда, на Чонгарский бульвар? – спросила она, придерживая дверь узким носком туфли.
– Поезжай! – повелительным тоном произнес загорелый мужчина, да так, что нога таксиста непроизвольно вдавила педаль сцепления.
От рывка машины Дарья откинулась на спинку сиденья под протестующий визг покрышек. Когда она обернулась к запыленному заднему стеклу, испещренному паутиной трещин, у кладбищенских ворот уже никого не было.
Бело-синий широкофюзеляжный лайнер компании «Пан-Ам», совершив трансконтинентальный перелет через океан, благополучно приземлился в аэропорту имени президента Кеннеди. Воодушевленные мягкой посадкой пассажиры бодро прошли на таможенный контроль, стремясь поскорее закруглиться с формальностями. Летевших первым классом было немного, и таможня их практически не досматривала, позволив беспрепятственно прошествовать по «зеленому» коридору.
Специальные агенты ФБР, проводившие тайный визуальный контроль прибывших из России, не обнаружив мафиози, лиц, представляющих угрозу Соединенным Штатам, террористов и прочей нечисти, с чувством исполненного долга покинули свои рабочие места. Отключив камеры слежения, мониторы, фэбээровцы отправились на ленч поточить лясы с симпатичными официантками в ближайший ресторанчик аэропорта.
Платон Петрович Бодровский, не единожды посещавший Нью-Йорк и Штаты, ориентировался в сутолоке разноязычной толпы, как рыба в воде. Послав сопровождающего Толю получать багаж, он, не глядя на указатели и, чуть выдвинув вперед левое плечо, протиснулся сквозь группу японских туристов и устремился к автоматическим стеклянным дверям, за которыми виднелся ряд автомобилей.
Оказавшись на стоянке, Бодровский безошибочно выбрал ничем не выделяющийся «Бьюик Скайларк», машину, на которой передвигаются люди со средним достатком, вроде школьных учителей.