Приговор приведен в исполнение
Шрифт:
– Черт! – взревел Святой, изо всей силы ударяя по баранке.
С каждой секундой шансов попасть внутрь конвоя становилось все меньше.
Он попробовал сдать назад. И это у него получилось. Осторожно объехав яму, «КамАЗ» выбрался на дорогу за мгновение до того, как из-за поворота появился двенадцатый грузовик.
– Они не включают габаритные огни, – наклонился к Святому Вовка. – Потуши наши.
– Спокойно, я уже это сделал, – ответил тот, бросив взгляд в зеркало.
Следовало восстановить интервал, но так, чтобы не вызвать подозрений у замыкающего конвой. Сбросив наконец скорость, Святой не удержался от вздоха облегчения.
– Точность –
Гуляй с Дробиным сидели рядом, сжимая в ладонях автоматы, готовые открыть огонь при первом же сигнале тревоги. Но ничего не нарушало мирного гудения двигателей. Колонна упорно ползла к выходу из ущелья. Люди Эмира и не подозревали, что между ними находится чужой.
Понемногу напряжение спало. Святой достиг первой победы, но настоящая опасность ждала их впереди.
– Я думаю, у нас около часа до цели, – сказал Дмитрий, обращаясь к друзьям. – Не стоит рисковать и въезжать на базу вместе с конвоем. Какой-нибудь охранник у ворот может заметить, что машин в колонне тринадцать вместо двенадцати. Перед самым селом я остановлю наш «КамАЗ» на середине дороги, чтобы было похоже, будто он сломался. Мы должны заполучить грузовик, который идет за нами. Можете разглядеть, сколько человек сидит в той машине? – спросил Святой у Паши с Владимиром, выглядывая из кабины.
– Кажется, один, командир, – ответил Вовка и, протянув Дробину прибор ночного видения, сказал: – На, ты еще глянь. Только незаметно.
– Один, – подтвердил Паша.
Минут через тридцать они различили перед собой бледные силуэты домов брошенного селения. Конвой начал съезжать с небольшого пригорка и скрылся из виду.
– Сейчас! – скомандовал Дмитрий.
Он резко надавил на тормоза и крутанул руль вбок. Машина встала, подняв столб пыли. Святой и Гуляй выскочили из кабины с оружием в руках и растворились в темноте по разные стороны дороги. Внутри остался Дробин.
Когда грузовик, идущий в колонне последним, подъехал ближе, Паша вышел на обочину и стал подавать знаки включенным фонариком.
– Что случилось? – Двенадцатый «КамАЗ» остановился под скрежет тормозов, и из него выглянуло озабоченное лицо шофера.
– Вал, кажется, полетел, – ответил Дробин, сносно владеющий здешним языком. – Придется тебе взять меня на буксир.
Шофер соскочил на землю. Он направился было к Дробину, но вдруг в замешательстве замер. Паша старался все время направлять свет фонарика ему в лицо, чтобы тот не сразу сориентировался в подлоге.
– А ты кто такой? – Водитель начал что-то подозревать.
Его правая рука потянулась к кобуре, свободно висевшей на ремне. Но он не успел достать пистолет, как к дороге метнулись две тени. Гуляй первым достиг противника и вогнал ему нож между лопаток.
– Там еще один! – крикнул Дробин.
Из-за грузовика показался боевик с автоматом. Прыгнув, словно дикий кот, из темноты, Святой схватил его ниже колен и повалил на дорогу. Надавив на запястье и блокируя «калашников», свободной рукой он рубанул ножом по горлу, с силой потянув лезвие на выходе.
Святой посмотрел на друзей:
– Оружие перенесите в грузовик и оттащите трупы. Я пока отгоню нашу машину, чтобы не перегораживала путь.
На какое-то мгновение, перед тем как выйти из кабины, Святой замешкался, решая, что ему делать с ключами от «КамАЗа», но тут же подумал: «Еще могут пригодиться!» – и бросил их в карман куртки. Он посмотрел на часы. Циферблат светился зелеными фосфоресцирующими огоньками. Вся операция длилась не больше полутора минут.
– В
Теперь в кабине он остался один. Паша с Вовкой перебрались под брезентовый тент, на всякий случай растянувшись на дне кузова за ящиком. Святому быстро удалось догнать уходящую колонну и пристроиться в хвосте на положенной дистанции.
Село представляло собой мрачное зрелище. Стены домов топорщились кусками штукатурки, из-под которой выступали острые углы деревянных каркасов. Печные трубы у некоторых домов провалились внутрь, и вместо них на крыше зияли черные дыры. Там, где окна не были забиты досками, висели куски рванины. Казалось, люди, жившие когда-то здесь, действительно внезапно вымерли. И все же Святой не мог избавиться от ощущения, что за колонной все время следят. Так рабы подглядывают сквозь щель за своим хозяином. Они ненавидят его, им безумно страшно, но одновременно они восторгаются его силой, властью, богатством. Стоит им поменяться местами, и вчерашний раб затмил бы собственного мучителя в изощренном искусстве унижать себе подобного. Дмитрий мог поклясться, что люди, прячущиеся сейчас среди развалин и жалких трущоб, думают именно так. Он словно ощущал их мысли, полные ненависти и зависти.
«Это все бессмысленно! – подумал вдруг Святой. – Мы можем убить Эмира, но кто в силах изменить мир? Его место займут другие. Дело только во времени. В лучшем случае уже через год здесь или где-нибудь рядом, какая разница где, будут производить наркотик. Тогда что заставляет меня рисковать собственной жизнью и жизнью своих друзей, снова и снова проливать кровь, пускай негодяев, но разве я, Святой, вправе отбирать жизнь у тех, кому ее не давал?!»
Перед глазами отчетливо представились строки из Библии: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться и время умирать, время убивать и время врачевать, время разрушать и время строить…»
«Время убивать… Да, сегодня пришло именно это время», – решил Святой.
Впереди показалась скала, издали похожая на верблюда. На ее склоне и примостился дворец Эмира. Скала была покрыта сплошной россыпью плоских и тонких базальтовых плиток, кое-где поросших травой. Ночной мрак скрывал от Дмитрия все великолепие, которое окружало наркобарона. Но и то, что Святой сумел разглядеть, поражало своей роскошью и уютом, таким редким в этой нищей стране.
Первое, что заметил бы человек, разбирающийся в архитектуре или просто имеющий вкус, – это нагромождение всевозможных стилей, выдающее в хозяине истинно восточную любовь к пышным и причудливым формам, пусть даже иногда в ущерб здравому смыслу.
Слева к дворцу примыкала фигурная смотровая башенка в стиле позднего барокко с бухарским куполом и цветной мозаикой. Далее следовала сложная конструкция: нечто среднее между аркадой и древнеримским водопроводом. Над самим дворцом топорщилась четырехскатная вальмовая крыша нежно-голубого цвета. Прямо над галереей в крыше было пробито окно, украшенное снаружи лепными наличниками. Центральный фронтон дворца, сползший почему-то совсем несимметрично вбок, был украшен гипсовым картушем с замысловатым гербом. Последнее смотрелось скорее комично и напоминало виньетку на пластмассовых монетках для игры в «Монополию». И наконец справа, там, где по европейской традиции должен был находиться флигель, а по восточной могло торчать все, что угодно, прилип странного вида гибрид, облицованный бледно-серым камнем, весьма схожий с бастионом, имеющий даже щели бойниц, но заканчивающийся почему-то бельведером.