Приговор
Шрифт:
— Получало ли в 1988 году полицейское управление письмо из полицейского управления города Дель-Рио, штат Техас?
— Да. Я не помню точной даты, но, поскольку в мои обязанности входило вскрывать корреспонденцию, знаю его содержание. В Дель-Рио арестовали Джеронимо Круза по обвинению в изнасиловании и убийстве женщины. У него обнаружили водительские права штата Флориды, в которых значился адрес в Бэсс-Крике. Полицейские направили письмо в наше управление, желая узнать, не состоял ли Круз на учете в полиции или не разыскивали ли этого человека в нашем округе.
— Если письмо представляло собой типичный запрос, почему вы его запомнили?
— Оно касалось дела Руди Келли, а это было самое крупное расследование, которое нам приходилось вести.
— Почему вы решили, что письмо касалось дела Руди Келли?
— Потому что Джеронимо Круз был свидетелем, который исчез сразу же после убийства Люси Очоа. Многие в латиноамериканском квартале считали, что настоящий убийца — именно он. Поэтому письмо показалось мне важным. — Подобный вывод был слишком далеко идущим. Джек пожалел, что не успел проинструктировать Марию, иначе она бы не совершила такой ошибки.
Реакция Джимми Дикарло не заставила себя ждать.
— Выражаю протест, ваша честь! Я вынужден требовать исключения последнего ответа. В нем содержится точка зрения, и он представляет собой показание с чужих слов. Нам можно подойти?
— Прошу вас, — устало кивнул судья.
Джимми бросился к кафедре чуть не бегом.
— Это из ряда вон, ваша честь! Эта женщина свидетельствует за целый квартал! Я настаиваю на том, что судебное разбирательство противоречит нормам правосудия.
Судья посмотрел на Джека.
— Согласен, что последнее утверждение свидетеля было неуместным, — ответил тот. — Считаю вполне достаточным, чтобы вы проинструктировали присяжных не принимать его во внимание. Говорить о нарушении норм правосудия в ходе разбирательства — это слишком.
— У меня такое же мнение, — сказал судья. — Однако будьте осторожнее, мистер Тобин. Вы ведь не хотите, чтобы процесс провалился?
— Приму во внимание, ваша честь.
Но Джимми на этом не успокоился:
— Судья, но присяжные слышали ее заявление. Вы не в состоянии вычеркнуть слов свидетеля из их памяти!
— Я вынес постановление. Мы можем продолжать. Я проинструктирую присяжных.
— Но, судья… — попытался настаивать адвокат.
— Еще одно слово, мистер Дикарло, и я вас накажу за неуважение к суду. Вы меня поняли?
— Да, ваша честь.
Представители сторон вернулись на свои места, и Стэнтон дал указание присяжным не принимать во внимание последнее утверждение свидетеля. А затем обратился к Марии:
— Мисс Лопес, вы должны свидетельствовать только о том, что знаете сами, а не пересказывать услышанные в квартале или где-либо еще сплетни. Вы поняли?
— Да, ваша честь.
— Продолжайте, мистер Тобин.
— Что вы сделали с этим письмом?
— Сразу же сообщила о нем детективу Брюму.
— И как поступил он?
— Велел соединить его по телефону с канцелярией прокурора штата. Я слышала, как он информировал мистера Эванса об этом письме, а затем сказал, что немедленно
— Что случилось с самим письмом?
— Он взял его с собой.
— Вы подшивали подобные письма в обычных обстоятельствах? Если да, то в какие папки?
— Подшивали. Я бы поместила его в папку с делом Руди Келли.
— Вы так и поступили?
— Нет. Этого запроса я больше не видела.
По залу вновь пробежал шепоток. Судья Стэнтон ударил молотком по столу.
— Тишина в зале! — Он грозно посмотрел на публику.
— Ваша честь, вопросов больше не имею, — сказал Джек.
— Перекрестный допрос?
Судья не успел произнести этих слов, как Джимми вскочил со стула.
— Да, ваша честь. — Он ринулся на Марию, только что не сбил ее с ног. — Мисс Лопес, я хочу поговорить о вашем новом назначении. Можно ли утверждать, что вы начали работать на мистера Тобина с его первого дня на посту прокурора штата?
— Да.
— И в тот же день ушли из полицейского управления?
— Да.
— Как долго вы работали в полицейском управлении? Пятнадцать лет.
— Да, пятнадцать.
— И ушли, не уведомив начальство заранее? Не слишком ли это оскорбительно?
— Не понимаю, что вы хотите сказать. — Мария посмотрела в упор на адвоката.
— Справедливо ли утверждение, что вы недолюбливаете мистера Брюма?
— Справедливо. — Она покосилась на коротышку-полицейского.
— И вам не нравилось, как он вел расследование по делу Келли?
— Не нравилось.
— Конкретно вам не понравилось, как обошлись с матерью Руди Келли, когда она явилась в полицейский участок в январе 1986 года?
— Не понравилось.
— Потому что нельзя так неуважительно обращаться с белой женщиной?
Джек мог бы возражать, но не стал. Присяжные имеют право сами судить, что к чему.
— Нельзя. — Мария снова покосилась на Кряхтелку.
— Вам также не нравилась то, как мистер Эванс выступал обвинителем в деле Руди Келли?
— Не нравилось.
— И вы заявили об этом мистеру Тобину?
— Да.
— До того, как он стал прокурором штата?
— Да.
— Обсуждали ваш уход из полицейского управления также до того, как он стал прокурором штата?
— Да.
— Потому что еще до того, как он стал прокурором штата, он признался, что собирается преследовать в судебном порядке этих двух людей?
— Да.
— Потому что заранее решил, что они виновны?
— Да.
Как многие адвокаты, Джимми, если у него во время перекрестного допроса пошла полоса удач, не знал удержу. Он послал мяч через две базы, его раннер подбегал к третьей, но Джимми настроился совершить круговую пробежку, [30] и его несло.
30
Здесь аналогия — в бейсболе пробежка бэттера по всем трем базам с возвратом в «дом».