Приговор
Шрифт:
— Что значит — вряд ли?
Виктор пожал плечами:
— Это было бы не очень порядочно.
— А они, зная, что вам грозит, ведут себя очень порядочно?
— Это на их совести.— Виктор скользнул глазами куда-то вбок.
— Скажите, Федоров,— Кравцова слегка наклонила голову к плечу и долгим, протяжным взглядом измерила Виктора,— вы когда-нибудь задумывались над тем, что такое — «совесть»?
— Заявляю протест: вопрос не по существу,— раздался звучный баритон Горского, и весь он встрепенулся.
— Я настаиваю на
— Протест отклоняется,— сказал председательствующий.— Вы слышали вопрос, обвиняемый?
— Да, слышал.
— Вы можете на него ответить?
— М-м-м... Мне кажется, каждый понимает совесть по-своему. Но кто бы и как ее ни понимал, все говорят одно, а делают другое.
— А вы?
— Об этом не мне судить.
— Туманно...— вздохнула Кравцова,— Значит, в ответ на мой вопрос о «крафтах» вам сказать нечего? Так, выходит?.. Прошу суд обратить на это внимание. Скажите, обвиняемый, вы упомянули, что занимаетесь каратэ... С какой целью?
Виктор усмехнулся:
— Чтобы стать сильным.
— «Чтобы стать сильным...» — задумчиво повторила Кравцова.— Ну, а почему именно, каратэ? Ведь можно заниматься гирями, штангой, классической борьбой — эти виды спорта тоже развивают физическую силу?
— Каратэ развивает не только физическую силу,
— А какую еще?
— Силу духа. Тут все взаимосвязано.
— Вы делали успехи?
— Пока мы занимались, тренер был мной доволен,
— Скажите, Федоров, а вам никогда не хотелось... Прошу правильно понять мой вопрос, я не спрашиваю сейчас, поступали вы так или нет, а спрашиваю только — не хотелось ли вам, не возникало ли у вас иногда желания испытать свою силу не на занятиях, а на других людях? Или же вы обучались каратэ только для того, чтобы демонстрировать его приемы на тренировках?..
Виктор молчал. Его и без того бледные щеки сделались еще бледней.
— Я достаточно ясно задала вопрос?
Федоров чувствовал себя так, словно у него под ногами была бездонная пропасть, а не щелястый, обшарпанный пол. Казалось, что не раньше и не позже, а сейчас, сейчас все решится, и все зависит от того, как ответит Виктор...
— Достаточно ясно...— проговорил Виктор, опустив глаза. И, переступив ногами, поднял взгляд на Кравцову:— Да, иногда такое желание у меня было...
— У меня вопросов больше нет,— сказала Кравцова.
14
В затихшем было зале все зашумело, задвигалось. «Зачем?..» — «Вот балда!» — «И кто его за язык дергал!» — выделялось в гуле взбудораженных, раздосадованных голосов. Перед Федоровым промелькнули стопка книг в комнате Виктора, выписки из Ницше и Гессе, обрывки разговоров о каратэ, о «беспредельном человеке»... В другое время он и к словам сына отнесся бы иначе, но сейчас... Все в нем кипело. Ах ты щенок! Нашел, где шутить, кого дразнить!.. Но наступил черед Горского
Подобно уверенному в своей популярности артисту, адвокат выдержал паузу — не слишком длинную и не слишком короткую, а именно такую, как нужно.
— У меня тоже есть несколько вопросов к моему подзащитному, но они имеют более непосредственное отношение к делу,— зарокотал его сочный, неотразимый баритон.— Скажите, Федоров, это знаменитое ка-ра-тэ, которое привлекло столь пристальное внимание моего коллеги...— Он по слогам и с пренебрежительной улыбкой выговорил слово «каратэ».— Так вот, ка-ра-тэ было вашим единственным увлечением в спорте?
— Нет, не единственным.— Виктор смотрел на Горского прищурясь, словно пытаясь угадать, куда он клонит.
— Не единственным... А еще?
— Были еще и плавание, и фехтование...
— Отлично... Итак, вас, как и многих, в спорте привлекало отнюдь не только ка-ра-тэ... И когда вы имели дело с рапирой, в иные минуты вам, легко допустить, хотелось померяться отвагой и ловкостью с д’Артаньяном... Однако следует ли отсюда, что вы бросались из спортзала на улицу и кололи всех прохожих подряд?
Послышался смех, кто-то прыснул в кулак, хотя сам Горский сохранял на лице предельно серьезное выражение. Катушкина — и та улыбнулась, по тут же, словно вспомнив о чем-то, стерла улыбку с губ.
— Что?.. Я не расслышал ответа.
— Нет, я никого не колол.
— Так мне и представлялось... Теперь скажите, подзащитный, вы упомянули, что вам иной раз доводилось выручать товарищей, решая за них контрольные. Стало быть, вы не были слабым или отстающим учеником? Ну, а случалась ли вам, защищая честь школы, участвовать в олимпиадах, занимать призовые места?..
Пока Виктор перечислял олимпиады — по физике, математике, список вышел впечатляющим,— Горский стоял, подняв правую руку с вытянутым указательным пальцем, как бы призывая всех слушать и запоминать...
— Скажите, подзащитный, когда вы обнаружили, что у вас пропала расческа?
— Не помню. Наверное, дома. Или на другой день.
— И как вы поступили — отправились ее разыскивать?
— И не подумал. Расческу можно купить в любом магазине.
— Случалось ли вам до того терять подобные вещи? И если да, то что именно?
— Мало ли что... Ручки, перочинные ножи...
— И вас это не тревожило? Вы не думали, например, что ваш перочинный нож кто-то может использовать отнюдь не для того, чтобы срезать с яблока кожуру?..
— Нет, не тревожило.
— Почему же? Ведь нож-то ваш?
— Ну и что? Нож мой, а если кто-то его использовал не для очистки яблока... Ему и отвечать,
— «Ему и отвечать»...— повторил Горский как бы невзначай, склонясь на секунду над своим столом и сделав короткую пометку в бумагах.— А теперь поясните, вы когда-нибудь встречали Стрепетова, знали его?