Приговоренные к приключениям
Шрифт:
Он прищурился и протянул:
— Ма-а-ануанус…
— Неть, — твердо заявил монстр, расположившийся в мельхиоровом ведерке для шампанского и зябко кутающийся в коряво связанный шерстяной шарф. — Туть самь не знать.
— То есть, ты не в курсе, — уныло перевел его слова на человеческий язык беглый повар и пригорюнился. — Елки-палки, во дела…
— Да ладно тебе, — рассудительно отозвался Бриан. — Бывало и хуже.
— Когда? — нездорово оживился его компаньон. — Ну-ка, расскажи?
— Ну… — после продолжительного
— А там-то откуда пабу взяться? — удивился Вар.
— Именно. Я тебе потом расскажу. И про скисшее пиво, и про длинный дом с торфяной подсыпкой, и про очаг по-черному, и про овец прямо в доме. И про кровную месть по любому поводу. Потом. Если выберемся отсюда. Тогда я хотя бы не собирался утонуть.
— Надо же что-то делать! — Вар энергично потер лысину обеими руками и привычно взялся за сантоку.
— Что? — нехорошо покосился на него приятель. — Ты, кстати, это… ножичек-то спрячь подальше. Здесь тебе не суши-бар и даже не закусочная. Не поймут. Приличное общество, начало двадцатого века, Европа… К тому же, похоже, готовить тебе не придется.
— Надо попробовать избежать встречи с этим чертовым айсбергом, — пробубнил Вар хмуро.
— О. А я все гадал — когда тебе придет в голову идея поменять исторические реалии? Ну ладно, допустим: «Титаник» отвернул от айсберга. А что потом?
— Потом лайнер придет в порт.
— И все благополучно сойдут с трапа на берег?
— Точно.
— Все-все? Включая важные шишки, типа богатея Джона Джекоба Астора, Исидора Штрауса и прочих? Которые были известны на двух континентах? И ты их – раз, и воскресишь своей чудесной волей?
— Да уж. Тогда что делать?
— Все как обычно. Давай готовиться к посетителям. А там — будь, что будет. Кстати, у нас довольно хорошее место. Насколько я понял, это палуба второго класса, рядом с курительным салоном.
— Откуда ты знаешь? — удивился Вар.
Фараон вздохнул.
— Когда-то в юности я очень интересовался всей историей этого рейса «Титаника». До дырки зачитал кучу книг. Вот и посмотрим, есть ли от этого хоть какая-то польза…
14 апреля 1912 года. Атлантика. На пути к Ньюфаундленду
— Что вы здесь делаете? — Чарльз Латойллер, второй помощник капитана, процедил этот вопрос, неприязненно глядя на лысого хмурого громилу в сюртуке, который был тому явно маловат. Громила пожал плечами.
— Я бармен, сэр. С палубы второго класса. Принес…
— Прошу вас отправиться на вашу палубу и выполнять свои обязанности, — резко прервал его Латойллер. — Здесь вам, кабатчикам, быть не положено.
Лысый ухмыльнулся. Что-то в этой ухмылке было такое, отчего Чарльз Латойллер невольно почувствовал, как по спине пробежали
— Да я уже ухожу, мистер Латойллер, — еще раз ухмыльнулся детина, примирительно выставив вперед широченные ладони. — Заходите в наш бар, нальем вам рюмочку.
Каков наглец! Пока Латойллер собирался с мыслями и искал достойный ответ, лысый развернулся и был таков. При этом Чарльзу Латойллеру показалось вдруг, что из-за его плеча выглянула и тут же спряталась неописуемо кошмарная морда, выставившая вперед голый щетинистый хобот и кровожадно принюхивающаяся. Моряк передернулся и, убедившись, что вокруг никого нет, украдкой перекрестился.
— Ты-то чего сунулся? — ворчливо спросил Вар. Мануанус, удобно устроившийся в корзинке с бутылками, накрытой для предосторожности полотенцем, заворочался и прошипел:
— Грызь! Хрусть их, крьовь чавкь! Хамь кусь!
— Ну да, конечно. Давай устроим здесь кровавую резню. Как раз перед айсбергом. Добавим, так сказать, перца в пресную жизнь экипажа.
— Пересь! — оживился Мануанус, и опрометчиво высунул голову из-под полотенца. Стюард, только что закончивший менять постель в одной из роскошных кают, случайно повернулся и посмотрел не туда. Через секунду деревянная панель на стене затрещала от удара головой — глубокий обморок свалил незадачливого представителя обслуживающего персонала надежнее боксерского нокаута.
— Тихо ты! — шепотом взвыл Вар, поставив корзинку на пол и оттаскивая бесчувственного поседевшего стюарда в темный закоулок под лестницей. — Осторожнее можно!
Мануанус завозился под полотенцем и обиженно что-то забулькал.
— Еще историй твоих мне тут не хватало, ага. Хотя ладно, все равно не заткнешься же. Рассказывай.
История, которую поведал Мануанус Инферналис, заняла ровно полчаса, в течение которых Вар, тихо и злобно матерясь, блуждал по лабиринту палуб, лестниц и вестибюлей, то и дело попадая то в курительную, то в зал для принятия солнечных ванн, то на шлюпочную палубу. Все это время Мануанус вещал, не переставая. Если убрать из его речи чудовищно исковерканные слова, повторы и нечленораздельное «вяяяя!», то история выглядела так:
ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК МАНУАНУС ХОДИЛ В КРЕСТОВЫЙ ПОХОД
Однажды, когда-то давно, много людей в железе пошли в крестовый поход. Чтобы отобрать у других людей много песка и камней. Потом эти люди захватили крепость. В крепости был подвал. В подвале спал Мануанус. Они его разбудили. Все люди умерли сразу же. Крепость осталась пустая. Конец.
— Прекрасно, — пробормотал повар. — Просто прекрасная история, такая выразительная… ее бы экранизировать за большие деньги.