Приговоренные к приключениям
Шрифт:
— Правдь? — обрадовался личный монстр паба «Дубовый лист». — Фильмь снять?
— Да, — подтвердил Варфоломей почти искренне. — И пусть это сделает Кэмерон. А на твою роль возьмем ДиКаприо. Уф, блин, пришли наконец-то.
Фараон
Все внутри меня звенело, как будто до предела перетянутая гитарная струна. Нервишки шалят, похоже. Неудивительно: вот он и наступил, тот самый день, о котором я столько читал. Всего через несколько часов огромный лайнер с многотысячным населением столкнется с ледяной горой и
И сделать с этим ничего нельзя. Нет, конечно, можно попытаться изменить историю — предупредить рулевого, попытаться достучаться до капитана. Только зачем? Неизвестно еще, как все обернется, если «Титаник» целехоньким прибудет в порт, а по сходням спустятся пассажиры, даже не подозревающие о том, что они все мертвы.
Я ломал над этим голову вторые сутки и никак не мог прийти к какому-то решению. А времени оставалось все меньше.
В бар ввалился Вар, бросая хмурые взгляды на корзину у себя в руках. Посмотрев на меня, он пожал плечами и скорчил выразительную рожу, изобразив свободной рукой длинный хобот. «Мануанус, — понял я, — снова наш постоялец что-то натворил». Впрочем, повар не выглядел особенно озабоченным. Он отнес корзину в заднюю комнату, потом вышел и присоединился ко мне за барной стойкой, мимоходом поприветствовав нескольких завсегдатаев, уже успевших облюбовать пару столиков.
— Зачем тебе корзина? — поинтересовался я. Варфоломей недовольно поморщился.
— Для отвода глаз. Я ходил к радистам, — честно ответил он. — Пытался их убедить, что нужно связаться с ближайшими судами и быть постоянно на связи. Эта путаница с непонятным сигналом бедствия здорово подгадила в ночь крушения.
— И что сказали радисты? — невольно заинтересовался я.
— Старший радист, — мрачно поправил меня мой компаньон, — некий Филипс. Упертый тип, ни в какую не соглашался меня выслушать. Пришлось даже побоксировать с ним…
У меня глаза на лоб полезли.
— Слушай, — я почесал затылок, — этот самый Филипс вроде как погибнет вместе с «Титаником».
— Да и черт с ним, — Вар был явно зол. — Я намекнул ему, что вместо того, чтобы пачками передавать в эфир всякую чушь от пассажиров, нужно прислушиваться к тому, что сообщают другие радисты. Об айсбергах, например, о ледовых полях. Парень меня послал подальше. Я подбил ему глаз. Правда, у него чисто английский характер: начальству он не настучит, дрались мы честно. Только никакого толку в этом нет.
— Верно. И мы оба это понимаем… Ладно, смешаю-ка я лучше пару коктейлей вон для тех джентльменов.
Я улыбался через силу, колол лед, разговаривал о каких-то пустяках, а сам вглядывался в лица пассажиров, которые вереницей проходили передо мной. Обычные лица, ничего в них нет странного, никакой печати обреченности. Люди плывут на лайнере и свято уверены в том, что через несколько дней он доставит их в Америку. Ну, кого-то доставит, это верно.
Даже Мануанус, который пробрался под барную стойку, был непривычно тих и весь как-то съежился. Я поставил перед ним стаканчик «Кровавой
Кто-то громко вскрикнул, зазвенело разбитое стекло. Я вздрогнул и огляделся. Высокий мужчина с черными густыми усами и шрамом на щеке схватил девушку, которая вошла в бар в сопровождении своего спутника, и заслонился ею, выставив вперед револьвер. Я ни черта не понимал. Девушка, которая, похоже, пребывала в полуобморочном состоянии, еле держалась на ногах.
— Черта с два ты меня арестуешь, Джек Митчелл! — злобно прошипел черноусый, щелкнув курком револьвера. — Я этой девке башку разнесу, не успеешь и пикнуть!
— Марчелло, тебе некуда бежать, — я перевел взгляд на другого. Щеголеватый, гладко выбритый мужчина средних лет, в безукоризненно сидящем на нем сюртуке, тряхнул наручниками, зажатыми в кулаке. — сам подумай. Тебя разыскивают по обеим сторонам океана. Далеко собрался?
— Туда, где ищейкам Пинкертона до меня точно не добраться! — прохрипел усатый. Он ткнул девушку дулом револьвера в висок. Бедняжка закатила глаза и мешком повисла в руках бандита — в том, что это бандит, я уже не сомневался, пинкертоновцы кем попало не интересуются.
— Отпусти я тебя сейчас — куда подашься, Марчелло? — поинтересовался сыщик из агентства Пинкертона. — Мы посреди океана. Что, шлюпку тебе прикажешь подать?
— Прикажу — и подашь! — оскалился черноусый. — Только мы сделаем лучше. Сейчас я возьму эту сучку…
— Негодяй! — заорал юноша, который, похоже, привел свою спутницу в бар на пару коктейлей. — Отпусти…
Больше он сказать ничего не успел. Марчелло, не глядя, выстрелил в его сторону. Промазал, но удачно: попал прямо в лоб ни в чем не повинному соседу юноши, да еще навылет — кровью забрызгало нескольких человек, которые стояли сзади. Толпа ахнула, и наступила зябкая тишина.
— Понял теперь, что мне плевать на все? — рыкнул Марчелло, снова ткнув стволом револьвера в висок девушке. — Слушай сюда, легавый…
Я посмотрел под стойку. Мануанус Инферналис невозмутимо допивал «Кровавую Мэри, засунув хобот в опустевший стакан. Потом монстр покосился на меня, и я увидел тлеющие в его зрачках багровые искорки. Я вздохнул и кивнул. В этот момент пинкертоновец выхватил пистолет. И все замерло. Ощущение было такое, словно кто-то распахнул дверь огромного морозильника. В углах помещения по дубовым панелям побежали, ветвясь, тонкие прожилки инея, и дерево захрустело, будто на сильном морозе.
— Что происходит? — спросил Вар, который только сейчас высунулся из задней комнаты и с недоумением смотрел на все, что творится вокруг.
— Предотвращаем преступление, — я пожал плечами. Мануанус одним прыжком выбрался из-под стойки и, хищно горбясь, заскочил на столик рядом с неподвижно застывшими фигурами, покрытыми инеем. Джек Митчелл почти успел поднять свой пистолет. Девушка безжизненно висела в руках бандита. Марчелло, оскалив зубы, нажал на спуск револьвера. Застывшая сцена напоминала какую-то скульптурную группу из музея восковых фигур.