Приговоренные
Шрифт:
Подняв высоко голову, как это делала Лепеста пошел к дверям. У самого порога, последний раз оглянувшись, он вдруг заметил, что в лежавших на груди волосах, что-то поблескивает. Аттила вернулся. Раздвинув волосы он увидел свой талисман. Свой подарок. На тяжелой золотой цепи покоилась камея, сделанная из камня, упавшего с неба, в который ювелир вкрапил бриллианты. Они то, не имеющие цены камушки, которые как он уверял, имеют отношение к вечности, и сверкали звездочками, выложенными в форме ладони — точной копии его родимого пятна. Лепеста
— Хоронить ее как царицу гуннов. Подарка моего не снимать. Пусть уходит вместе с ним.
Сразу за дверью он столкнулся с подобострастно съежившимся Дагригиллой, который затрусил за ним. Аттила не отгонял его.
И Дагригилла увидел в этом хороший знак. Значит ему снова возвращается благосклонность царя. Раздвинув перед ним полог, Дагригилла прошмыгнул за ним вовнутрь. И опять Аттила промолчал. Он казалось не замечал юлившего перед ним Дагригилла. Но то было не так. Устало опустившись на подушки, Аттила ласковым жестом пригласил сановника сесть рядом.
— Ты зачем убил ее? — положив ему руку на плечи, тихо спросил он.
— Это не я, Аттила, — клюнув на царево благоволение, произнес он. — Это руки моей сестры. Твоей жены. Настоящей царицы гуннов.
— Вот как?! — еще тише и вкрадчивей сказал Аттила.
Сняв с дряблых плеч шурина руки, Аттила о чем-то долго размышлял.
— Дагригилла, — наконец произнес он. — Ты помнишь тот вечер. Самый первый вечер, когда я увидел ее. Лепеста хотела тебя заколоть. Вот этим кинжалом. Он был спрятан в ее шали. Я отнял его. Ты не заметил этого…
— Спасибо, Аттила… Вот, змея… — сказал он.
Царь горько усмехнулся. Он усмехнулся тому, что этот набитый дерьмом дурак, обращался к нему, не соблюдая этикета, как должно обращаться только человеку близкому и то без свидетелей.
— Дагригилла, в тот вечер я узнал, какое удивительное это счастье жить… Я все эти два месяца — жил. Понимаешь, жил. А вот теперь я умер. Ты лишил меня жизни. И то, что не сделала она — сделаю я.
И Аттила резким движением руки всадил ему в сердце клинок. Дагригилла не успел и подумать, что настал его конец. Он так и остался сидеть на подушках с полуоткрытым ртом и гноящимися глазами.
Царь встал.
— Начальника стражи ко мне! — приказал он, стоя спиной к пологу.
— Я здесь, мой повелитель.
— Ты нашел убийцу? — спросил Аттила.
— Да. Подсыпала ей яд наставница. А дал его ваш шурин.
Аттила отошел в сторону и телохранитель увидел Дагригилла с торчащей из груди его рукояткой кинжала.
— Убери. Зарой где-нибудь. Чтоб никто не знал — где. И распусти слух, что, мол, убил жену царя и сбежал… Пусть ищут.
— А что прикажете сделать с наставницей?
— Отправь к кострам. Пусть живет и тешит моих волков.
Выйдя из шатра Аттила направился в сторону Дальнего родника. Он подошел к нему на
Сюда к нему привели заморского купца, обещавшего сановникам утешить их царя и облегчить его страдания. И Аттила позволил ему приблизиться к себе.
— Ты хочешь мне что-то сказать незнакомец?
— Великий царь нет ничего горше скорби. Ни слова самых близких, ни тем более слова ничтожнейшего купца, пришедшего к тебе — не успокоят твоей боли… И еще вот что я скажу тебе. У народа моего, что живет за шестьдесят переходов отсюда, если идти на восход, есть поверье. Мы знаем — люди не умирают. Они переселяются в другой мир, который лучше нашего. Там — море радости и счастья.
Там нет таких страданий, какие люди испытывают здесь. Там — нет горя и бед. И то место называется раем… И все, кто уходит отсюда — ждут нас там. Все мы уйдем туда. Тихоструйное время затянет твою рану, а придет срок и оно унесет тебя к ней.
— Рай говоришь? — заинтересованно спрашивает Аттила.
— Рай, — указывая пальцем в небо, отвечает странник.
— Мы уходим в землю, а ты показываешь в небо.
— Нет, Великий царь, не в землю, а к звездам. Ты видел, как они призывно мигают нам. Они говорят, что наш дом — там. Согласись, ведь это приходило тебе в голову?
— Хорошее поверье у вашего народа, — угрюмо похвалил царь.
— Хорошее… Рай — это место, где все благоухает, цветет, поет… Кстати, Великий царь, я в подарок принес тебе райских птиц. Красоты они необыкновенной. Сам увидишь. Их в раю видимо — невидимо. А здесь на земле мало…
И торговец подарил Аттиле двух павлинов.
… И тут, выворачивая душу наизнанку, что-то издало гортанно утробный вопль. Аттила вздрогнул и открыл глаза. Над ним висел изучающий взгляд колдуна.
— Я долго спал? — спросил он Гунала.
— Ты совсем не спал, Великий, — возразил колдун.
— Разве?
— Ты забылся всего на мгновение.
— Что это было? — спросил он колдуна.
— Что, мой повелитель?
— Звук… Отчего я проснулся.
— Так поют твои птицы.
— А-а-а, — протянул Аттила и сомкнув веки сказал:
— Жуток голос рая.
И снова зеленые миндалины покатились по клубящимся дымам его видений… Он ведет отряд по непролазным дебрям чужого леса. В обход врагу. Он тучей выплыл навстречу основным силам Аттилы. Выплыл на равнину. Это и надо было царю. Теперь с тыла он сядет им на холку, надрежет хребет и сметет их. И его воинству откроется дорога еще дальше. В другие племена, богатые скарбом, лошадьми и пленительными чужеземками… Только бы вовремя пройти эти дебри.