Приказ №1
Шрифт:
— Не нашенская какая-то.
— В том-то ее и ценность.
Роман понял по выражению лица цыгана, что тому не приходилось иметь дела с произведениями искусства, и спросил:
— Альгис, сколько, ты говоришь, она стоит?
— Мне сказали тысяч сто — сто двадцать золотом.
— Сколько? — удивленно переспросил Сашка. — Тысяч сто? Золотом?
— Золотом. А за границей она стоит еще дороже.
— Ого!
Сашка уже более заинтересованно, даже с некоторым уважением смотрел на картину. Альгис, чтобы еще больше подогреть его, сказал:
— Ох, братцы, если б вы знали, сколько у одного типа этого добра! Хочет все за границу вывезти, говорит, что в Париже или в Америке он миллионером
— И где же он это все хранит? — поинтересовался Сашка.
— Дома. Но у него там дай бог охрана — человек пять. Да еще псы здоровые, как шакалы, злые, — хрен возьмешь.
— А как тебе удалось достать эту картину? — спросил Роман.
— О, мне ее за одну услугу дамочка симпатичная презентовала. Сашка ее знает. Сказала, если продам — богачом стану. Вот тогда я вас, мужики, угощу — ахнете!
— Но ты сначала продай ее, — засмеялся Роман, — а потом уж угощай.
— Так ты говоришь, в том доме есть чем поживиться? — спросил Сашка. — Вот что, хлопцы. Потерпите до завтра, я попытаюсь встретиться кое с кем. Может, что-нибудь и придумаем. А теперь айда ко мне, погуляем.
Альгис, сославшись на то, что его ждет знакомая, отказался и направился к выходу. Роман вышел проводить его до калитки.
— Передай нашим, пусть не прозевают Сашку, — он наверняка к Даниле пойдет.
Альгис ушел, а Роман и Сашка вернулись к «поминальному» столу. Там уже все перепились. Роман попытался еще кое-что узнать о банде.
— Ты что, хочешь с помощью Данилы избавить богача от лишних ценностей?
— Ага. Данила любит наказывать таких, как этот буржуйчик. Нахапал, гад, добра и теперь в Америку захотел. А кто будет воевать с большевиками?
— Кстати, а лошадей тебе Данила возвратил?
— А как же. Он человек надежный, умеет слово держать.
Роман хотел спросить, для чего Даниле понадобились лошади, но передумал. Во-первых, это может вызвать подозрение, а во-вторых, Сашка сам вряд ли мог ответить на этот вопрос. Спросил о другом:
— Саша, а когда ты пойдешь к Даниле?
— Завтра. Сейчас уже ночь, а добираться надо, поди, верст двадцать.
— Ого, как далеко он забрался.
— Зато надежно.
Больше Роман вопросов задавать не стал. Перевел разговор на другую тему и вскоре, попрощавшись, ушел.
ГДЕ ВЗЯТЬ БОГАЧА?
Михайлов и Крылов прекрасно понимали: если Данила и клюнет на приманку, то, несомненно, захочет проверить, действительно ли существует такой богач и верно ли, что он собирается уехать из России. Срочно нужен был подходящий человек.
Михайлов как председатель исполкома Совета крестьянских депутатов Белоруссии готовился к отъезду в Петроград на Всероссийский съезд и поэтому торопил Крылова и Гарбуза с подготовкой операции по разгрому банды Данилы Венчикова. Он скрупулезно и придирчиво обдумывал предложения, старался предусмотреть любую мелочь, подолгу уточнял детали. А вопросов и неясностей было хоть отбавляй. Положим, бандитов удастся заманить в ловушку, но как сделать, чтобы туда обязательно попал и главарь? С другой стороны, было очевидно, что Венчиков не поведет на «дело» всю банду, — значит, надо установить максимум адресов, явок, чтобы одновременно захватить как можно больше бандитов. Поэтому Михайлов, на котором лежали десятки больших и малых партийных дел, не жалел времени на подготовку операции. В конце концов на роль богача был определен Андрей Миронович Фурсов, которого специально вызвали из Могилева. По легенде, Фурсов появился в Минске после того, как продал в Шуе мануфактурную фабрику, иначе говоря — превратил ее в ценности. На роль охранников и прислуги выделили пятерых сотрудников милиции. Нашли и подходящий дом для «богача».
...Беседу Михайлова с Антоном Михайловичем Крыловым перебил телефонный звонок. Звонил Онищук.
— Здравствуйте, Михаил Александрович, я из комиссариата. Вырваться не могу, да и время не терпит. Только что у губернского комиссара было принято решение: отстранить вас от должности начальника милиции. На ваше место подготовили две кандидатуры. Один из кандидатов вам знаком.
— Кто это? — спросил Михайлов. Онищук выждал некоторое время, потом ответил:
— Венчиков.
— Кто-кто?! — Михайлов вскочил со стула.
– Да-да, Михаил Александрович, Венчиков. Правда, о его нынешних занятиях не было сказано ни слова.
— А сам он присутствовал? — уже спокойно спросил Михайлов.
— Не могу сказать — я ведь в лицо его не знаю. Поди тут разберись, кто есть кто. Но какие же сволочи, им наплевать на все, лишь бы кошельки свои уберечь.
Онищук был так взволнован, что у Михайлова возникло беспокойство, как бы он не сорвался.
— Спокойно, Вячеслав Дмитриевич, спокойно. Поверьте, немного осталось ждать и терпеть этих людей рядом с собой. Прошу вас, будьте осторожны, помните, что ваша помощь партии неоценима. Мы подумаем, что предпринять по вашему сообщению. Сегодня я выезжаю в Петроград, так что связь держите с Мясниковым.
Михайлов положил трубку и, задумчиво теребя бородку, прошелся по кабинету. Нет, он был уверен, что отстранить его от должности начальника милиции ни Дума, ни комиссариат, ни даже армия не смогут, но преуменьшать опасность нельзя. Надо дать проискам заговорщиков решительный отпор. И не только по этому конкретному поводу. «Мы потребуем осуществления общих, далеко идущих мер, — думал Михайлов, — причем заставим участвовать в этом Думу и комиссариат, эсеров и меньшевиков».
Он отпустил Крылова, сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги: «Итак: о судьях и юристах в целом. Поскольку мы не можем доверять старому, царскому суду, исполком городского Совета должен предложить комиссариату войти к министру юстиции с ходатайством о том, чтобы Городской думе совместно с исполкомом было разрешено избирать из среды присяжных временных судей — честных граждан, имеющих юридическое образование. На совместном заседании Городской думы и городского исполнительного комитета избрать дополнительное число временных мировых судей при штабах милиции для немедленного разбора возникающих ежедневно дел. Каждого судью, прежде чем допустить к исполнению обязанностей, тщательно проверить — не жулик ли, не является ли тайным монархистом?»
Затем Михайлов набросал текст протеста в адрес комиссариата и Думы о том, что некоторые чины этих облеченных доверием общественных органов занимаются незаконной деятельностью, участвуют в тайных заговорах против ответственных сотрудников милиции, пытаются шельмовать их, организовывают провокации...
Взяв исписанный лист, Михайлов спустился на первый этаж и прошел к себе. Соня, увидев мужа, оторвалась от пишущей машинки, поднялась навстречу. Он попросил:
— Сонечка, будь добра, отложи на время статью, я должен тебе кое-что продиктовать.