Приключения чокнутого художника
Шрифт:
–– Не пойду никуда. Ты уезжаешь. Когда увидимся!
Я посмотрел на неё и улыбнулся.
–– Что с тобой? А знаешь, ведь это приятно. Трогательное внимание. Но увидимся мы скоро. Числа двадцать четвёртого, я уже буду здесь. От меня ты даже отдохнуть не успеешь.
Я лёг на кровать и подложив руки под голову прищурил глаза.
–– Не говори чушь я от тебя не устала, но мне надоели твои бесконечные фокусы. Ты вспомни Голландию. Сколько мы с тобой ругались из-за этих зажигалок, потом дурацкая мельница, которую ты купил по дороге в Амстердам я хотела совсем другую, деревянную, но ты сделал по-своему, так как посчитал нужным. Ты транжир, каких свет божий не видел. Ведь надо сначала посоветоваться. Я тебе кто, жена или домработница? Теперь вот эта аппаратура! На кой чёрт она тебе нужна? Усилителя нет, колонок нет, что ты вообще собираешься слушать? Но ведь ты впёртый всё остальное тоже купишь, и мы опять останемся без денег. Тебе уже скоро полтинник, а ты всё в игрушки
Она замолчала, сердито вытаскивая из шкафа большую чёрную сумку. – Ты аппаратуру будешь брать или оставишь здесь?
Приоткрыв глаза, я поёрзал на матрасе. После загара спина сильно чесалась, и я сильно пожалел, что у меня нет таких рук как у шимпанзе.
–– Возьму.
–– А пиджак?
–– Конечно. Это по-моему единственная приличная вещь которую я имею.
–– Зря. Кто же берёт хорошие вещи в дорогу!
Я снова прищурил глаза наблюдая за ней, и видел большую, белую бабочку которая хаотически размахивая гигантскими крыльями хотела меня сожрать.
–– Хватит Заяц. Давай ты меня проводишь без этих дурацких упрёков. Я всё-таки улетаю тринадцатого и чем чёрт не шутит!
–– Брось ты! Я тринадцатое люблю.
–– Правильно. Женщины, а в особенности с прибамбасом, склонные к мистике и разврату любят эту цифру.
Она повернулась ко мне и, сделав круглыми свои чёрные глаза рассмеялась.
–– Это говоришь мне ты!? Старый, облезлый кот! По сравнению с тобой я невинная монашка. Кто крутил сразу с двумя и бегал голый по снегу от одной к другой! Молчи уж лучше. Собирай вещи, что разлёгся?
Галка схватила меня за руку и, пытаясь поднять, упала прямо на меня. Её густые белые волосы выплеснули мне в лицо слабый запах духов и накрыли своей тяжестью. Очень близко было дыхание большой бабочки. Крылья её слабо сопротивлялись.
–– Пусти! Не надо…!
Глава 5
Провожать меня на вокзал Заяц не поехала. Посадила на маленький неказистый автобус называемый в Турции «Долмушь», поцеловала на прощанье в щёку помахала лапкой, и всё. Будто, я уезжал на работу или на рынок за продуктами. Наше расставание произошло вполне буднично, не так как показывают в индийских фильмах, без слёз и заламывания рук. Она проводила меня, как провожает проститутка ненужного уже клиента. Когда всё заплачено, удовольствие получено и надо проститься так, чтобы соблюсти этикет. Галина ни разу за семь лет совместной жизни меня даже не встретила. Провожать провожала, но не встречала, откуда бы я не возвращался, видимо считая, что я не достоин такого внимания. А может быть оттягивала встречу боясь посмотреть мне в глаза. Я не знаю, какие тайные силы движут моей супругой. То ли это комплекс трудного детства, или страх показать свою слабость и чувства, если они есть, конечно. Она создала для себя свой только ей понятный мир, в котором роль мужчины заключается в примитивном покорстве доставлении плотских наслаждений и конечно главную роль, роль быка-добытчика и телохранителя. Уповая на свои фантазии, она скандалила почти со всеми художниками Невского надеясь на мою поддержку. Так оно и было пока я не понял, что виновницей местных катаклизмов являлась она сама. Галина умудрилась поссорить меня со многими моими друзьями. Она очень переживает, если мои поступки не вмещаются в каноны её представлений о супружеской жизни. Я думаю, что в своих мечтах она хотела бы стать Амазонкой. Может я ошибаюсь? А на самом деле она просто устала от бесконечных проблем встающих на пути российских женщин. Столько лет! Пол жизни, отдать своим дочерям в надежде получить хоть малюсенькую компенсацию за бессонные ночи за оплачиваемые посещения репетиторов и не получить ничего взамен. Но рожают для забавы и еще, потому что так принято. Долгосрочные ставки на своих детей делать опасно. Это не лошади на ипподроме, когда тебе точно могут сказать какая из них придёт к финишу первой. Дети тайна. Они непредсказуемы, хотят свободы и любят совсем не тех, кого любим мы. Не нам решать с кем жить нашим детям. Умные советы здесь бесполезны и даже вредны. Хотя не мне и судить. Я растерял своих детей вместе с жёнами уже давно, и даже не знаю чем они занимаются и чем дышат.
Говорят, что время и расстояния лечат. Сейчас я не могу хладнокровно рассуждать о своей жене. Бывают моменты, когда я её ненавижу, бывает, обожаю, но, к сожалению всё реже. К каждому человеку в определённый момент можно относится по-разному. Взгляд зависит от того через какую грань призмы на него смотреть. Виноват я лишь в том что мало уделяю ей внимания и слишком часто оставляю одну а она, превращаясь в бедную овечку, загуливала так как ей подсказывала её женская сущность. А я не пастух.
«Долмушь» протащил меня по тёплым с запахом пыли улицам Анталии. Мимо безликих железобетонных коробок жилых домов, мимо величественных и не очень мусульманских мечетей очень приятных на вид административных зданий и блестящих из стекла и металла шикарных отелей. Дорога до автостанции прошла незаметно. Автовокзал в Анталии большущий и напоминающий огромную разорванную пополам неправильной формы букву «Г». Я приехал как раз
Меня посадили в самый конец салона рядом с окном, в котором я не черта не видел. Рядом со мной сидел плотного телосложения турок примерно одного со мной возраста. Он пытался со мной заговорить но, поняв тщетность своих попыток, умолк и сложив на коленях кисти рук закрыл глаза делая вид, что спит. Наше путешествие предстояло быть долгим, приблизительно двенадцать часов и чтобы чем-то себя занять я уставился в чёрное окно, за которым стремительно проносились придорожные огни.
Поездка была утомительной. Лишь изредка, через каждые два, два с половиной часа автобус делал остановку, и разомлевшие пассажиры выползали из салона кто покурить, кто перекусить в привокзальном ресторане, а кому-то просто хотелось размяться. В Афьоне, куда мы прибыли глубокой ночью я купил коробку турецких сладостей и пару пакетиков арахиса. Мерседес опять скользнул на освещённую фарами трассу, а я, прислонив голову к стеклу стал методично, как корова жевать орехи. За всю дорогу я вздремнул лишь раз перед самым Афьоном.
Когда мы подъехали к Стамбулу начался рассвет. Город этот воистину велик. Раскинув лабиринт магистралей, как гигантский кальмар свои щупальца он протянул их на огромной территории. Уже на въезде в город по обеим сторонам дороги вереницей потянулись промышленные здания, бензозаправки, жилые дома и весь он расположенный на пологих холмах производил впечатление мощи, если это слово можно применить к городу. Казалось огромное скопление людей на относительно маленьком пространстве, излучало колоссальное количество энергии. Бывшая Византия, затем Константинополь ставший столицей Римской империи позже им овладели латинские крестоносцы, а уже потом воинственные турки захватили его и переименовали в Стамбул. Мне не повезло, я был сонный и не понял, пересекали мы Босфор или нет. Мраморного моря я тоже, к сожалению не видел. Водитель гнал машину с бешеной скоростью будто боясь опоздать на свидание и мы прибыли к месту назначения раньше на целый час. Автовокзал, а по-турецки «Отогар» мне совершенно не понравился, какие-то железобетонные катакомбы и быстренько поймав такси я через пол часа был уже в аэропорту имени Ататюрка. В Турции есть такая штука как культ личности. По всей стране любое крупное сооружение носит имя этого вероятно очень не глупого в прошлом человека. Полностью его величали Ататюрк Мустафа Кемаль, под его то неусыпным оком и свершилась в двадцать третьем году прошлого века кемальская революция. С тех пор во всех магазинах, ресторанчиках и публичных местах висят портреты незабвенного вождя, ну прямо как у нас в России до недавнего времени красовались лики нашего доморощенного революционера Владимира Ильича Ленина.
Какой город такой и аэропорт. Огромный! Таксист провёз меня по эстакаде ко второму этажу, где находился главный вход для отбывающих пассажиров. Таможенный контроль я прошёл без проблем не забыв подмигнуть хорошенькой турчанке в униформе. Зал ожидания был просто гигантский. Мощная конструкция из труб серебристого цвета поддерживала очень высокий свод потолка. Своей массой он не давил и дышалось здесь очень легко, а размером это сооружение превосходило приличное футбольное поле. Я не знаю в какой стране создавался этот проект но уверен что строили местные мастера. Вот что умеют хорошо делать в Турции, так это строить. Очень быстро и качественно.
Покрутив головой в разные стороны и впитав впечатление от увиденного я пересёк зал. Он был поделен на сектора. В противоположных друг от друга концах зала находились кассы различных авиакомпаний, а посередине перпендикулярно длинной стороне находились сектора приёма багажа и регистрации билетов. Пройдя в один конец зала и убедившись что попал не к тем кассам я развернулся и поплёлся в противоположный конец огромного помещения. Я устал. Бессонная ночь в автобусе туманное будущее прохладное прощание с женой не располагали к оптимизму, осталась лишь слабая надежда на благополучный исход этого предприятия. Мне не в первый раз приходилось довольствоваться малым. Взять хотя бы поездку в Нидерланды к Годфриду. Когда мы оказались на перроне железнодорожного вокзала в Гронингене и ждали приезда наших друзей, в карманах у нас на двоих было чуть больше ста долларов, а возвращались мы далеко не нищими. Так крупно нам повезло один раз и то благодаря стараниям Франсии и Годфрида. Но дорога за кордон была открыта и с наступлением очередного сезона какая то магическая сила тащила меня в дорогу противостоять которой я был не в силах. Это как в сказке. За каждым поворотом открывается новая, неизвестная тайна и ощущения по своей силе и эмоциональности уступают лишь оргазму. Я считаю, что лучшем развлечением на свете являются путешествия и сопутствующие им приключения.