Приключения чокнутого художника

Artist

Когда я, наконец, нашёл нужное кассовое окно было ещё слишком рано и ждать мне предстояло не менее двух часов. Дело в том, что билеты я должен был получить в аэропорту по предъявлению паспорта после того как здесь получат подтверждение об оплате. Я поставил багаж в самом углу огромного зала недалеко от кассовых павильонов справедливо считая, что моё добро здесь никому особенно не нужно. Сонное состояние прошло изгнанное новыми впечатлениями, и я пошел взглянуть устройство вокзала.

Было утро, и народ видимо ещё не проснулся и шёл я почти по пустому залу аэропорта. Людей было мало или они просто терялись на фоне этого гигантского супрематического сооружения. Рассуждая о человеческих способностях создавать грандиозные сооружения я, в конце концов, пришел к выводу, что человек способен не только хорошо ломать, но с не меньшим успехом и строить. Но в целом разрушать он любит больше. В этом он преуспел значительно. Ведь

это проще, а удовольствия не меньше. Так вот крутя в разные стороны головой я как истинный турист прошел до центра зала и остановился перед двумя здоровыми табло. На одном пестрели надписи о прибытии, а на другом что вполне естественно подмигивали проходящим мимо людям сообщения об отправлении. Прямо под табло находился вход на паспортный контроль. Я посмотрел, как в маленьких будочках проверяют документы и, вздохнув, пошёл дальше высматривая место, где можно было выпить кофе и покурить. Не успел я сделать и двух шагов как мне на встречу чуть, не вприпрыжку таща за собой тележки, выскочили три мужика в длинных до пят балахонах. Их одежда была мягко сказать или не очень чиста или застирана чуть не до дыр. По манере одеваться и чёрным шляпам на макушках я без труда узнал представителей «Земли обетованной». Пожалуй, только туристы из Израиля проявляют такую удивительную привязанность к старым поношенным вещам. Один из них был тощ как жердь очень высокого роста и с бородкой как у Джорджа Майкла. Другой из этой троицы имел рост чуть выше среднего плотного телосложения и тоже имел бороду, но не такую как первый, а большую, всклокоченную чёрного цвета будто сбежал со страниц детской книжки про Буратино и злого Карабаса. Третий был просто серой личностью, как мышь. Моде они не придерживались явно. Зато у всех троих были выражения лиц преуспевающих бизнесменов. Только я им почему-то не поверил. Мне всегда казалось, что и в Израиле бизнесом должны заниматься люди, по меньшей мере, аккуратные. Они как появились, так и пропали, проскочив в сторону паспортного контроля. Работая в отеле, я часто видел израильтян и сейчас удивился не тому как они были одеты, а почему некоторые туристы из этой страны любят когда о них думают какой бедный народ живёт на их земле. Когда эти ребята умчались не оставив и следа, я решил перекусить и пошёл к ярко расцвеченному магазинчику на витрине которого лежало великое множество красочных пакетов. Больших и совсем крошечных. Подойдя почти вплотную я пришёл к выводу, что мне здесь делать нечего. Я хотел еды более существенной, только не сладкого. В конце концов, в самом углу витрины я увидел то, что мне подходило. В больших пакетах прятались орехи. За прилавком стоял молодой парень и смотрел на меня выпучив здоровые карие глаза. Я ткнул пальцем в пакет с миндалём.

–– How much?

Парень сделал глаза ещё более круглыми и заметно оживившись, продолжал стоять в напряжённой позе.

–– Good если не понимаешь, попробую по другому. Хотя я тоже не понимаю.

И решив вспомнить турецкий используя не только слова выставил вперёд указательный палец.

–– Fiyati nedir?! One kilogram! Fiyati nedir?!

Используя жесты, английский вперемешку с турецким мы как любил говорить наш первый президент Горбачёв пришли к консенсусу. Оба были страшно довольны и расстались почти друзьями.

Пока я так ходил тревожный женский голос по радиотрансляции всё время что-то говорил на разных языках, исключая почему-то русский. Мне до отлёта оставалось ещё больше четырёх часов и я беспечно рассматривал журналы на витрине книжного киоска ничуть не волнуясь о том что говорила в микрофон, судя по голосу очень приятная дама. Не найдя для себя ничего интересного в нагромождении газет и журналов я решил взглянуть на свои вещи и пошёл в конец зала. Когда я вышел из-за последнего турникета для приёма багажа и посмотрел в сторону, где стояли мои вещи то увидел нескольких человек разглядывающих моё барахло. Двух молодых парней и девушку в униформе служителей аэропорта. Ждали по всей вероятности меня. Я ожидал скандала или что-то в этом духе, но всё прошло на удивление гладко. Выяснив что вещи мои девица обрадовалась скороговоркой выплеснула в телефон ничего не значащую для меня фразу и, предупредив что багаж без присмотра оставлять нельзя удалилась, пожелав на прощание всего хорошего. Её эскорт последовал за ней.

В аэропорту была камера хранения, но это деньги, а я даже не был уверен, что смогу улететь. Их было мало только чтобы дотянуть до Москвы. Я постоянно совершаю поступки на грани фола больше надеясь на везенье и удачу чем на здравый смысл. Ещё не было случая, когда я куда нибудь уезжал, имея достаточно денег. Всегда в обрез. И сегодняшний день не был исключением. В кармане у меня шелестело двенадцать миллионов турецких лир и если перевести эту сумму в твёрдую валюту, то наберётся около десяти долларов. Кошмар!

Пораскинув мозгами я взял вещи

и опять пошёл к центру зала. Страшно хотелось курить, но везде висели запрещающие значки. Оставался лишь один выход. Туалет. Потому как везде где бы я не был это место по умолчанию предназначалось не только для прямого использования. Отыскав в проходе между магазинами знакомую пиктограмму я прислонил к стене свои вещи в надежде, что они никому не понадобятся и зашёл в туалет. Каково же было моё удивление, когда и здесь я увидел табличку запрещающую курить. Я как вор огляделся по сторонам. Около писсуара стоял пожилой мужчина и больше никого. Я зашёл в кабинку закрылся, потом достал сигареты с зажигалкой и сев на унитаз прикурил, с жадностью делая затяжку за затяжкой. Какой это был кайф! Просидев так с минуту, я встал. На скандал нарываться я не хотел, а удовольствие сидеть в сортире и украдкой курить было сомнительное. С сожалением бросив окурок в унитаз я нажал никелированную кнопку на крышке бачка слил воду и, сделав независимое лицо вышел из кабинки. Прямо на меня смотрел здоровенный малый со шваброй в руках. Его лицо не выражало интеллекта, оно было угрюмым и выжидающим. Подойдя к раковине, я стал мыться, а он всё смотрел в мою сторону. Что он уставился? Думал я, тщательно намыливая себе руки. Денег он хочет, что ли, а может быть голубой? Но я вроде вышел из того розового возраста, когда на меня можно смотреть с этой целью. Закончив гигиеническую процедуру в столь нервозной обстановке я вышел и взяв свои сумки пошёл прочь.

Пока я болтался по магазинам да туалетам аэропорт оживился. Солнце, проникая сквозь огромные стёкла косыми мазками растворялось в пространстве увеличивая в размерах помещение зала. Людей заметно прибавилось. Было начало десятого, и пора было идти за билетом. Когда он в кармане на душе как-то спокойней. Подойдя к кассам украинской авиакомпании, я был раздосадован там уже стояло человек пять и мне пришлось занять очередь. Бросив свои вещи в стороне и пнув сумку ногой я молча стал наблюдать, как оформляют билеты в последнем от меня окне. Ждать пришлось недолго. Люди в основном подходили за информацией. Когда я встал перед окошком и наклонился чтобы обратится, мне на секунду пришла в голову нелепейшая мысль отложить вылет и отправиться в Москву другим рейсом, но я тут же выкинул её из головы. Что за блаж? Сколько людей сегодня летит и ничего. Никто не падает в обморок и не закатывает истерик по поводу злополучной цифры.

Передо мной за стеклом помещения авиакомпании сидела женщина средних лет с короткой стрижкой русого цвета и, не мигая вопросительно смотрела на меня серыми глазищами.

–– На мою фамилию должен быть билет. А вообще-то здрасте!

Не совсем в тему промямлил я.

Она чуть заметно улыбнулась полными губами. Обожаю такие губы.

–– Как ваша фамилия?

Я представился.

Женщина, опустив взгляд, стала перелистывать бумажки лежавшие перед ней. Несколько раз, пробежав их глазами и не обнаружив то, что искала она вновь обратила на меня свой светло-серый взгляд.

–– Где вы заказывали билет?

Я дал ей бумажку, который вручил мне Рустам.

–– Возьмите. Заказывал в Анталии почти неделю назад.

Взяв в руки этот листок и покрутив она внимательно его рассмотрела и, вздохнув протянула обратно.

–– Подтверждения на покупку билета пока нет. Подойдите позже.

Забрав у неё бланк туристического агентства, я отошёл в сторону. За спиной послышался голос кассирши.

–– Молодой человек подойдите часа за два до вылета.

–– Спасибо.

Начинается! Ещё не улетел, а уже проблемы. Хорошо хоть молодым обозвали. И я опять направился в центр аэровокзала. Надо было выпить кофе найти место для курения и, наконец, нужно было что-то перекусить. Я не отношу себя к рабам своего желудка и могу долго не испытывая большёго дискомфорта находится в полуголодном состоянии. Мне так даже больше нравится. Помимо того, что это экономно уметь быть голодным, но ещё и полезно. Организм вместе с мозгами работают значительно лучше. Говорят же. «Сытый художник, плохой художник». И это не метафора. Когда я сыт, то чем бы ни занимался во всём присутствует какой-то невидимый тормоз, забирающий энергию и мешающий выполнять работу. Но совсем без еды можно протянуть даже ноги.

Наконец я нашёл то, что так долго и упорно искал. За яркими магазинами, сигаретными и журнальными киосками я увидел ничем не примечательный кафетерий. Цены здесь были приемлемыми и за обычным вокзальным прилавком с кофеваркой, стеклянными витринами, за которыми спрятались всевозможные гамбургеры, чизбургеры и бифштексы я увидел обычные сосиски, которые в Петербурге не очень любил за их пресный молочный вкус. Я очень обрадовался хоть и проповедовал умеренность в еде. Не ел я уже восемнадцать часов, если не брать во внимание те тощие пакетики, которые я купил в Афьоне. К орехам приобретёнными здесь я до сих пор не притронулся. Не было времени и места, чтобы ими заняться.