Приключения Джона Дэвиса
Шрифт:
Мы прошли несколько шагов рядом, не глядя друг на друга. Затем, намеренно меняя тему, капитан спросил:
— На какой широте, по вашему мнению, мы теперь находимся, мистер Дэвис?
— Я думаю, приблизительно на широте мыса Мондегу.
— Вы не ошибаетесь, и для новичка это просто замечательно. Завтра мы обогнем мыс Сан-Висенти и, если черная туча, встающая на горизонте и похожая на присевшего льва, не сыграет с нами злой шутки, послезавтра вечером будем в Гибралтаре.
Взгляд мой обратился в ту сторону, куда указывал капитан и где мертвенно-синяя туча затягивала небо. Но в ту пору по неопытности я был еще неспособен понять, что означает это зловещее
— Мистер Стэнбоу, не будет ли нескромным спросить, как долго вы намерены оставаться в Гибралтаре? — поинтересовался я.
— Сам не знаю, мистер Дэвис. Мне надлежит ожидать там распоряжений лордов Адмиралтейства, — ответил капитан, снова повернув голову в сторону тучи, казалось тревожившей его все больше и больше.
Я немного подождал, полагая, что он пожелает продолжить беседу, но, видя, что мистер Стэнбоу по-прежнему хранит молчание, я отдал ему честь и собрался уйти. Однако не успел я сделать и нескольких шагов, как он жестом подозвал меня и сказал:
— Кстати, мистер Дэвис, распорядитесь доставить вам несколько бутылок бордо из моего погреба и от своего имени отнесите их бедняге Дэвиду.
Глубоко тронутый, я взял руку капитана и хотел поднести ее к губам, но он, улыбаясь, высвободил ее.
— Идите, идите! Я поручаю вам этого несчастного. Все, что бы вы ни сделали, будет хорошо.
Когда я вновь поднялся на палубу, то, признаюсь, сразу же устремил взгляд на тучу: она приняла теперь иную форму и, подобно оперной декорации, менялась на глазах. Мало-помалу она превратилась в гигантского орла с распростертыми крыльями, потом одно крыло выросло и протянулось с юга на запад, обвивая горизонт черной лентой. Однако на борту, похоже, все оставалось без перемен: матросы играли и беседовали на баке с обычной беззаботностью; капитан по-прежнему прогуливался по юту; старший помощник сидел, а вернее, полулежал на лафете каронады; сигнальщик находился на бом-брам-рее, а Боб, опершись на коечные сетки у правого борта, казался совершенно поглощенным наблюдением за пеной, бегущей позади судна. Я сел рядом с ним и, глядя, как он все глубже погружается в это интересное занятие, принялся насвистывать старую ирландскую песенку, которой миссис Дэнисон убаюкивала меня в дни моего детства. Несколько минут Боб молча слушал, но вскоре, обернувшись, снял свой синий колпак и завертел его в руках. Заметно было, что он не решается сделать мне не совсем почтительное замечание.
— При всем моем уважении к вам, мистер Дэвис, должен сказать, что мне доводилось слышать от бывалых моряков, будто опасно призывать ветер, когда горизонт так заряжается и сам грозный адмирал туч готов явиться к нашим услугам.
— Это означает, мой старый хрипун, — ответил я, смеясь, — что тебе не нравится моя музыка и ты желаешь заставить меня умолкнуть.
— Мне не пристало приказывать вашей чести, напротив, я готов вам повиноваться, тем более что я не забыл, как вы пожалели беднягу Дэвида. Но теперь, мистер Джон, как я уже позволил себе заметить, думается, самое лучшее — не будить ветер. Дует добрый северо-северо-восточный бриз, а это все, что нужно честному судну, идущему под грот-брамселем, двумя марселями и фоком.
— Но, мой дорогой Боб, — возразил я, понуждая его продолжить разговор, — почему вам кажется, что погода изменится? Я смотрю во все стороны и, кроме этой темной полосы, вижу
— Мистер Джон, — промолвил Боб, положив мне на руку свою широкую ладонь, — юнге хватит всего недели научиться привязать конец рифа или пропустить риф-сезень, но требуется целая жизнь, чтобы моряк научился читать промысел Божий по тучам.
— Да, да, — согласился я, снова взглянув на горизонт, — действительно, вдали дрожит какое-то марево, словно там поднимается ветер, но не думаю, чтобы это представляло слишком большую опасность.
— Мистер Джон, — внушительно, будто желая привлечь мое особое внимание, заявил Боб, — тот, кто купит это облако за простой шквал, получит сто на сто барыша: идет буря, мистер Джон, настоящая буря.
— Тем не менее, мой дорогой пророк, — возразил я, радуясь возможности поучиться чему-нибудь у опытного моряка, — готов держать пари, что сейчас нам ничто не угрожает, кроме сильного шквала.
— Так ведь вы смотрите только на одну сторону неба и рассуждаете так же ошибочно, как судья, выносящий приговор, выслушав только одного свидетеля. Но обернитесь к востоку, мистер Джон. Не глядя туда скажу — не будь я Боб, — что там не все ладно.
Я повернулся, как советовал мне Боб, и в самом деле увидел линию туч, похожих на цепь островов, белесые вершины которых высовывались из-за горизонта. Мне стало ясно, что Боб прав и прямо над нами столкнутся два грозовых фронта. Однако, пока буря не началась, делать было нечего и каждый спокойно продолжал свои занятия: беседовали, играли, прогуливались. Понемногу бриз, наполнявший наши паруса, задул порывами, словно он задыхался; потемнело, и море из зеленоватого стало пепельным, а вдалеке послышались глухие раскаты грома. Обыкновенно после первых его ударов все в природе — и на земле и в океане — замирает; так и на судне мгновенно воцарилась мертвая тишина, слышался лишь шум начавшего полоскаться брамселя.
— Эй, на трюм-рее! — крикнул капитан впередсмотрящему. — Как там бриз?
— Еще дышит, капитан, — отвечал тот, — но идет рывками, и они все слабее и теплее.
— Спускайтесь! — приказал капитан.
Матрос поспешно соскользнул по штагам и занял свое место среди экипажа. Он был заметно рад, что его пребывание на посту закончилось. Капитан возобновил свой обход, и корабль вновь погрузился в молчание.
— Но мне кажется, — сказал я Бобу, — ваш товарищ ошибся: паруса наполняются и корабль плывет. Смотрите.
— Это предсмертные хрипы бриза, — пробормотал Боб. — Еще два-три таких вздоха — и конец.
Действительно, как и предрекал Боб, корабль, движимый последним дыханием ветра, прошел еще около четверти мили и, лишившись воздействия ветра, стал постепенно замедлять ход. Теперь его толкали вперед только волны.
— Свистать всех наверх! — приказал капитан.
В тот же миг изо всех люков полезли матросы и, готовые повиноваться, выстроились на палубе.
— О-о! Наш капитан заранее принимает все меры, — заметил Боб. — Похоже, у нас есть еще добрых полчаса, пока ветер покажет, с какой стороны он намерен дуть.
— Смотрите, — сказал я Бобу, — даже мистер Бёрк проснулся.
— Мистер Бёрк спал не больше вас, мистер Джон, — пробормотал он в ответ.
— Ба! Да взгляните на него, он зевает, как борзая.
— Зевают не только ото сна, спросите хоть врача.
— Что же это значит?
— А то, что сердце у него чуть не разорвалось, мистер Джон. Посмотрите на капитана: уж он-то зевать не станет. А вот мистер Бёрк утирает лоб платком. Ему только палки не хватает, чтобы ходить, хотя обычно он ступает твердо.