Приключения и фантастика (сборник)

Трублаини Николай Петрович

«Если не удастся выбраться, - подумал Плугарь, - то Милько с Ольгой все-таки вернутся на Землю… А потом нас найдут. И хорошо, что мы здесь побывали., Это же человечество посмотрело на все, что имеется на Луне, нашими глазами».

–  А когда мы пришли в круглый зал?
– спросил Николай.

–  Знаете что, Николай, давайте начнем припоминать с этого конца. Первые метров пятьдесят я хорошо видел в последнее мгновение. Пойдем наощупь, а потом снова припомним…

Держась за руки, они двинулись. Беспросветная мгла плотно облегала их со всех сторон, И Николай, и Иван Макарович то

закрывали, то открывали глаза. Были моменты, когда перед ними всплывали какие-то невыразительные пятна - это еще работала сетчатка. А потом тьма залила все.

ПУТЕШЕСТВИЕ ОЛЬГИ

Надев скафандр, Ольга спустилась с ракеты. Девушка была так встревожена, что не обратила абсолютно никакого внимания на то, что она впервые ступила на поверхность Луны! Она была озабочена одним: как уберечь экспедицию от опасности?

Кислородный прибор работал безупречно, и Ольга даже не чувствовала, что она - в безвоздушном пространстве. Увидя в седой пыли следы, ведущие в противоположную от вездехода сторону, Ольга добралась до самого края плато, на котором высилась их ракета. Следы вели вниз, а дальше терялись за холмами. Здесь, на краю горного пятачка, Ольга решила установить грозное предупреждение. Сгребла ногой кучку пыли, сунула в нее белый листок. На русском и английском языках на нем было написано:

«Опасная зона. Смертельно!»

«Пусть ломают себе головы чортовы гангстеры!
– думала Ольга.
– Для них это будет настоящий сюрприз! А теперь скорее предупредить отца и Николая…»

И она легко, энергично шагая, вернулась к ракете и пошла дальше по следу вездехода.

Все складывалось хорошо; Ольга пройдет до тех гор, а может, и дальше - ведь идти совсем легко!
– там оставит три белых листка и - назад. Будут ехать отец с Николаем, - увидят. «Ну-ка, - скажет отец, - останови машину. Что там такое?» Прочитают, и тогда…

Романтика приключений охватила все существо Ольги. Девушка с восторгом взглянула на черное бархатное небо, усеянное звездами. Они сверкали вместе с Солнцем, подавая весть из далеких-далеких миров. Маяки среди безграничной темноты, неутомимые горячие маяки - они пронизывают всю вселенную своими золотыми лучами, обогревая бесчисленные планеты, сея на них жизнь… Почему же всем людям не жить мирно и по-справедливости? А то и здесь, на Луне, хотят иметь военные базы…

Ольга окинула взглядом молчаливые лунные горы. Нет на них ни травинки, ни деревца. Быть может, некогда их опалил огонь войны? В разгоряченном воображении девушки встали картины гибельных взрывов - языки огня, ослепительные вспышки атомных бомб… Потом вспомнила отца и Загорского. Где они? Не случилось ли с ними чего-нибудь? Хоть бы ее записки…

Вдруг Ольге послышался чужой голос:

–  Алло, коллега!

Оглянулась и обмерла: за ней спешили две фигуры - одна высокая, другая приземистая. Сомнений не было - это они!

–  Подождите, коллега!

Расстояние между ними сокращалось. Размахивая руками, двое не шли, а широкими прыжками приближались к Ольге. Какое-то мгновение девушка растерянно переминалась с ноги на ногу. Что ей делать? Удрать? Куда?

–  Что вам нужно?
– спросила Ольга по-английски.

Те

остановились, как вкопанные. Они, наверно, меньше были бы удивлены, если бы черное небо Луны вдруг прорезали огненные залпы «Катюши». Девушка! Откуда она? Каков же тогда состав экспедиции? И что у них за оружие, если установили опасную зону?

–  Это обман!
– воскликнул высокий.

–  Да, - развел руками приземистый.
– В их экипаже не было девушек!

Они стояли, не отрывая глаз от Ольги. Она им бросила:

–  Вы ошиблись!

–  Ну, так отчего же вы бежите? Подождите. Разве мы не имеем права здесь ходить? Это тоже опасная зона? И почему бы нам не познакомиться с вами?

Они направились к ней. Что делать? Путь к ракете отрезан, а идти в горы… Вся надежда на кислород, может, у них меньше, тогда скорее возвратятся. И Ольга бросилась бежать. Мчалась по следу вездехода, делая большие шаги молодыми крепкими ногами.

И когда она оглянулась, то заметила, что расстояние между ними увеличилось.

Вот уже и горы начинаются… В ущелье - тень, будто черный туннель. В тени Ольга налетела на расколотые камни, и свинцовые ее подошвы скользнули, как по льду. Выскочила из тени, в глаза брызнуло синее и голубое сияние - светилась долина, покрытая самоцветами. Посредине ее, на холме, голубым пламенем пылал острозубый обломок скалы из самоцветов.

Ольга оглянулась - заметила, что «коллеги» наклоняются над камнями, - споткнулась, упала и с ужасом почувствовала, что проваливается в какой-то колодец…

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СВЕТ!

Иван Макарович и Загорский пробирались вперед, осторожно ступая, и все же натыкались на стены, на какие-то неожиданные каменные выступы, колонны, статуи. Правой рукой Николай поддерживал Ивана Макаровича под локоть, чтобы не потерять направление. На ремне через плечо висел киноаппарат.

–  Если бы хоть палка была, - сокрушенно произнес он, - и то легче было бы нащупывать дорогу.

–  Последние селениты, очевидно, имели представление о древесине только по раскопкам. Так, как мы об ихтиозаврах.

Некоторое время они шли молча, но это было еще тяжелее. В голове всплывали безотрадные мысли, печаль сжимала сердце. Иван Макарович подумал о египетском лабиринте, ему почему-то мерещились пылающие факелы - вот бы поднять их над головой.

А Николай думал о кислороде. Сколько его еще осталось в баллонах? Может, совсем немного? Шкалу не разглядишь, а он может окончиться в любую минуту. Тогда… Как все-таки глупо лежать мертвым, хотя бы и в недрах Луны!

–  Сколько времени мы уже идем?
– спросил Николай.

–  Мне кажется, не долго. А впрочем, кто его знает…

И в самом деле, ощущение времени исчезло. Порой казалось, что они не идут, а только топчутся на месте, не в силах преодолеть темноту.

Николай выпустил руку Ивана Макаровича.

–  Что вы делаете?
– спросил профессор.

–  Хочу снять с плеча киноаппарат,

–  Зачем?

–  Брошу.

–  Бросите?

–  А что же… все равно не нужен…

Голос Николая, звучавший в наушниках Ивана Макаровича, казался каким-то чужим. В нем слышалось отчаяние, разочарование, обреченность.