Приключения капитана Шпарина

Карпов Александр Евгеньевич

– Супонев. Про вас выспрашивал. Меня, кричал, под суд отдаст. Хотел нас с Николаичем увезти. Ну и...

– Ну вы и решили - концы в воду. Не, ну что за люди! Прям живодёры какие-то. Невеста свирепая, друга чуть не убила. Друг своего друга закладывает, натравливает на него его же телок. Непонятно кого в бассейне держат. Но вернемся к "шпионской морде".

– Кто у нас шпионская морда - так это ты, Михал Иваныч. Бондяра!
– негодующе сказал экстрасенс.

– А?..
– Шпарин нагнулся и приложил ладонь к уху.
– Не расслышал!

– Бонд хренов! Слышал про такого? А ты, Петя,

рожи мне не корчь. На кого руку поднял?

– Извиняйте, Сергей Николаевич. Вошел в состояние дикого эффекта от необъяснимых явлений.

– Аффекта, - поправил Шпарин.
– Меня не оставляет желание дать тебе по фейсу, колдун, и, как советует Додоня, бить до посинения, чтобы прояснить твое изменённое состояние.

– За что меня бить? И моду взял - чуть что, сразу в бассейн, - с выражением крайней обиды на лице произнёс Маралов.
– Но теперь я думаю, что ты - это всё-таки ты, наверное.

– Наверное!?

– Идите скорее! Тут такое!..
– выскакивая на крыльцо, крикнул Стасик и замахал телевизионным пультом.

– "... в пятнадцать часов на военном мемориальном кладбище состоится торжественная церемония водружения памятника на могилу героя, капитана Шпарина Михаила Ивановича...".

– Итить твою мумию, Миша!
– сказал Маралов, падая на диван.

– У вас глаза стали, как у больной собаки, - сказал Стасик.
– Выпейте водки, дядь Миш.

– Хм...
– сказал Маралов.
– Что?

– Неси водку, старый хрен!
– прошипел Стасик.

– Обнаглел! Но, в самом деле... Водку, Миша, нести?

– Не нести!
– сказал Шпарин и скрипнул зубами.
– Стас, бери трубку и звони отцу.

– Я домой не поеду!

От входной двери покашляли. У двери стоял Древака в генеральской форме. При пушистых баках. Красные лампасы. На золотых погонах по сверкающей звезде. Погоны слепили. Из-за плеча генерала выглядывал испуганный Додоня. Древака, грузно ступая, прошел к дивану и уселся рядом с экстрасенсом. За Древакой, оттеснив Додоню, в гостиную вошел Супонев в гражданском. Жёлтый пиджак, жёлтые брюки в крупной белой клетке, белые туфли, с узкими, сильно загнутыми мысками. Маралов подскочил с дивана и вытянулся.

– Здравия желаю, товарищ генерал!

Древака вяло шевельнул рукой.

– Оставь... Я тебя знаю?

– Слуга, - нашелся Шпарин.
– Камердинер... э-э... мажордом. Три штуки в одной бутылке.

– Почему в халате?

– Донашивает, отдал старенький.

– Не по форме. Пьёт? Рожа явно с похмелья.

– Закладывает. Бухарик.

– А тот, конопатый?

– Тот... э-э... повар. Петрушка.

– Морда тоже ненадёжная. Распустил, Михаил Иванович.

– Все под контролем, господин генерал. Гоняю. Но не уследишь за ними.

– Все, кроме Шпарина, вышли вон, - устало сказал Древака, снял фуражку и промокнул лысину носовым платком.
– Супонев! Мальчика в машину. Я с тобой, сынок, негодник такой, дома поговорю.

– Прощай, Стас, - сказал Шпарин.
– Ты хороший парень.

Стасик, бледнея, втянул голову в плечи, Супонев схватил мальчишку за тонкую шею и вывел за дверь.

– А ты, Миша, иди

сюда, присаживайся.

Генерал, с минуту помолчав, постучал ладонью по дивану. В солнечных лучах, бьющих из окна, поднялось облако пыли.

– Спасибо за сына, капитан! Но бардак! Везде бардак. Мусор во дворе, все засрано. Соседи жалуются. Шум по ночам. Женщин водишь, притон устроил. Инеева до инфаркта довели... Лежит в госпитале.

– Вот, что, Миша. Вот, что... Засветился ты по полной. Пресса вопит, телевидение мусолит... Мы тебя прикрыли. Похоронили и сегодня памятник поставим, - генерал кивнул на телевизионную стену.
– Видел? Так что с командировками пока повременим. Орден Начальник Департамента тебе зарубил. Выхлопотал я должностенку. Майорскую. После свадьбы отправишься в дальний гарнизон, где меньше кабаков и соблазнов. Нам твои залеты надоели. Ляхову тоже не поздоровится. И дядя не поможет. Отсидишься, пока поутихнет. У капитана Ханеева челюсть выбита, у майора Полоки перелом двух ребер. Зачем было так избивать? Подумаешь - сдуру пригласили девчонку в ресторан. У неё на лбу не написано, что твоя. А сейчас марш к невесте! Помирись, успокой. Скажи: всё - наветы сестриц. Завидуют. Оболгали. Невеста рыдает, не дай бог руки на себя наложит. Или выкидыш. Понял?

Генерал встал с одышкой и потрепал Шпарина по плечу.

– Эх, мне бы твои годы. До свидания, Миша. Поеду на кладбище - поприсутствую.

Хлопнула дверь, лязгнула калитка. Шпарин вышел во двор. Экстрасенс, задыхаясь, отскочил от открытого окна.

– Я бухарик, Миша?

– А кто?

– Слуга? Камердимер? Камардамер?.. Да?..

– Метрдотель. Растешь по службе. Скажи спасибо, что отмазал.

– Это не наш полковник, - сказал Додоня.
– Это генерал.

– Конечно генерал, но не наш.

– И чего теперь делать?

– Пока не знаю. Пойду, побеседую с девчонкой из дворца напротив.

Машина с генералом уехала. Девушка в соседнем особняке отошла от окна, уселась за стол, открыла тетрадь и, пожевав кончик ручки, застрочила: "После звонка Миранды, Изабелла упала на кровать и, свернувшись комочком, долго и горько плакала. "Негодяй!
– думала она, кусая розовый платочек.
– Негодяй! Изменил с лучшей подругой. Пусть только заявится... Пусть...". Успокоившись, накрасившись, Изабелла нарядилась, надела толстые бриллиантовые бусы, вызвала такси и поехала в город. В многолюдном парке она свернула на узкую тропинку вьющуюся среди магнолий. За магнолиями слышались разговоры и смех людей. "А я одна, совсем одна, - думала Изабелла.
– Ну и пусть. Отдамся назло Родириго первому встречному мущине. Назло... первому встречному!".

– Настоящая скотина этот Родириго, - сказал Шпарин, склоняясь над девушкой.

– Ой! Подкрались, Михал Иваныч. Напугали.

– Родириго Изабеллин муж?

– Муж!

– Я бы не так написал. А если первый встречный старый плешивый урод? Или ещё хуже - грязный маньяк?

– И впрямь... А как?

Шпарин припал носом к узлу светлых волос сооруженному теперь на затылке. Новый веерный венчик, выкрашенный в белый цвет, подрагивал и манил.

"А запах, а запах?.. Молочком парным пахнет".