Приключения капитана Шпарина

Карпов Александр Евгеньевич

Нож, отобранный у "хулиганов" в ночной электричке, которых очень интересовал его мобильник, отправился в левый карман застиранной маскировочной куртки одетой поверх футболки цвета хаки, "ТТ" - в правый. Пистолет, найденный в начале отпуска при разборе старой рухляди на чердаке, был в отличном состоянии и хранился дедом-ветераном в промасленной тряпке, видимо, ещё с войны.

Шпарин опустил пакет с завтраком и армейскую фляжку с холодным чаем в небольшую корзину, затолкал мобильник и старинный "брегет", опять же дедовский, в карманы джинсов и, зашнуровывая кроссовки, бросил взгляд на резиновые сапоги.

"Погода погодой, а росу ещё никто не отменял. Ладно, не размокну".

Шпарин закрыл дверь, спрятал

ключ в тайное место и пошел попрощаться с соседями, пожилой парой, доживающей век в поселке и присматривающей за его домом. Соседи хлопотали по хозяйству. Тимофей Анатольевич, на редкость моложавый дедуля, красил забор, Евдокия Семеновна, уютненькая старушенция в галошах на босу ногу, обирала ягоду с кустов ежевики растущей у дома.

– Здрасте, - поздоровался Шпарин.
– В заботах с утра?

– Валера тебя отвезет, приедет к обеду за внуками. В школу пора.

– Спасибо, - поблагодарил Шпарин, осторожно трогая пальцем синюю штакетину забора соседей.
– Прогуляюсь, погода хорошая.

– Когда назад?
– спросил старик.

– Дня через три... Возможно раньше. Дела срочные.

– Знаю твои дела. Девушка?

– Ага. Звонила вчера.

– Книгу новую привези. Только обещаешь.

– Привезу. Счастливо оставаться.

Стена леса начиналась в ста метрах за огородами. Шпарин ступил на первую же тропинку, оглянулся на дом и вошел в лес. Минут через двадцать усыпанная иголками тропинка вильнула, обежала замшелый пень, семейку длинненьких мухоморов и раздвоилась под прямым углом. Левая лесная дорожка, залитая утренним светом, запетляла в высоких корабельных сосновых стволах, правая, во влажных испарениях, коряво нырнула в густые сумерки елей. С наслаждением вдыхая пряный густой воздух, Шпарин потоптался на развилке, полюбовался поразительной картиной - разделенными массивами елей и сосен и, прикинув направление к станции, повернул направо, сошел с тропинки и тут же запнулся о выступающий корень ели. Тонкие шершавые стволы бросились на него, обступая со всех сторон, Шпарин вздрогнул, увернулся от летящих в лицо веток, протиснулся между деревьев и оказался на открытом месте. Быстрая смена растительности немного смутила. Шпарин, не меняя положения, спиной, проскрёбся обратно к тропинке, огляделся и, увидев мшистый пень, вернулся назад.

Не заросший склон холма кривлялся и полого уходил к синей ленте речки. По горбатому деревянному мосту ехала машина. По полю, невообразимым зигзагом, полз трактор. За речкой виднелся посёлок, который он недавно покинул. Шпарин уселся на сухой бугорок, сорвал стебелек с пушистым венчиком на конце и сунул в рот.

"Метаморфозы... Росы тут нет... От поселка ушел недалеко. Блуданул? Сделал круг и вышел с другой стороны? Так получается...".

На одиноко стоящую ёлку села ворона и несколько раз каркнула в его сторону. Подул лёгкий ветерок. Марая голубое небо, полетели быстрые облака. Изумрудно-темный лес с желтыми наскоками осени тщательно выстиран ночной влагой. Теплое солнышко ласково гладит макушку.

"Август. Последние погожие деньки. Идиллия".

Клонило в сон. Было так хорошо, как казалось хорошо никогда не было. Хотелось упасть навзничь, растянуться на земле и предаться неге. Он так и сделал, забыл о мокрых ногах, сцепил руки на затылке и повалился на спину. Пока Шпарин созерцал красоты окружающей природы и размякал душой, из серой сумятицы облаков выделилось одно, необычно оранжевого цвета и округлой формы и, потянув за собой яркий, резко очерченный хвост, понеслось к земле. Лениво пожевывая травинку, прищурясь, Шпарин разглядывал необыкновенное облако.

"Прямо аномальщина какая-то...".

Облако трансформировалось в шар, приличных размеров, потом в линзообразную сферу, которая медленно увеличиваясь, стала опускаться ему на голову. Внутри

сферы, в машинном зале, бегали люди в халатах и комбинезонах и, ожесточённо жестикулируя, кажется, кричали друг на друга. По залу метались и били разноцветные лучи. Валил дым, горело оборудование. Лица людей выражали растерянность, страх, даже ужас. Наполнение сферы смазалось, появились увеличенные, замутненные дымкой лица, внимательно смотрящие на него. Лица отодвинулись, проявились фигуры в халатах в уже виденном машинном зале стоящие у громоздкого аппарата с толстой трубой и громадным раструбом на конце. Зев трубы, в котором Шпарин увидел себя, лежащего на зеленой траве, разросся на весь диаметр сферы и пыхнул оранжевым огнем. На склоне резко посветлело. Содержимое линзообразной сферы затянулось зеркальной искрящейся пленкой. Воздух наэлектризовался и, странное дело, начал струиться и зашипел. Чувствуя шевеление волос на голове, Шпарин вскочил, поднял белеющий рядом гладкий камень и взвесил на ладони.

Камень попал в центр сферы.

Небесное зеркало треснуло, противно чмокнуло, заглатывая камень, и побежало кривыми ломаными трещинами к краям. Волнистые, размытые края сферы затвердели, выпрямились, ломаные трещины вернулись к центру, раздался громкий щелчок, вспышка, и сфера растянулась в гигантский призрачный куб. Куб рухнул и накрыл склон. От стенок куба полезла грязная рыжая вата, обращаясь в стремительном движении в рыжий туман. Туман вскипел и распался мириадами летящих оранжевых точек. Затем куб с ужасающим воем и грохотом взорвался. Ослепительно-тяжёлый поток света впечатал Шпарина в землю и закрыл ему глаза.

Звенящая тишина.

Шпарин полежал, послушал звенящую тишину и осторожно приоткрыл веки. Рыжий туман исчезал и эта рыжая гадость, испаряясь на глазах, меняла мир самым непостижимым образом. В остатках рыжего марева возникла плоская гора. Склоны горы со срезанной верхушкой мгновенно покрылись растительностью. На возвышенность, одно за другим, полезли белые циклопические строения с куполами и тарелками параболических антенн на крышах. Выросли и устремились к небу пирамидальные решетчатые мачты потрясающей высоты, выросли зеркальные сверкающие конструкции, выросли, попрыгали с горы и побежали за горизонт. Вернулись звуки. Зашумел ветер, закричали птицы. Воздух над возвышенностью переливался цветами радуги.

"Не буди лихо, пока тихо. Какого дьявола я бросил туда камень? Но что-то бы изменилось?".

Шпарин, ощущая себя некий прибором, который быстро разобрали и вновь собрали, забыв кое-что привинтить обратно, повалялся ещё немного на зелёной траве, поразмышлял о жизни после смерти и, поставив диагноз: "кратковременное помутнение рассудка", решил вставать. Мост с машиной, поле с трактором, поселок, исчезли. На месте речки плескалось озеро, в котором лежал полузатопленный двухмоторный самолет. У берега, выставив ноздри из воды, громко фыркал бегемот.

– Твою мать!..
– с чувством сказал Шпарин.

Ворона с ёлкой превратились в березу. Под березой валялись белый камень и Шпаринская корзина. На дереве, на большом суку, медленным маятником раскачивался голый, подпухший на солнце мертвец. Шпарин переборол себя и пошел к березе. Висельник был чернокожим. Шпарин поднял корзину, протянул руку, корзиной остановил мертвый маятник и вернул взгляд на озеро. К воде крались четверо солдатиков с автоматами. Солдатики, дойдя до камышей, вскинули оружие. Поверхность озера закипела белыми брызгами. Бегемот ушел под воду и тут же, лежа на боку, всплыл. Из-за склона выкатился бульдозер, солдатики побросали автоматы, скинули форму, сняли зелёные трусы, полезли в воду и обмотали тушу гиппопотама тросом. Бульдозер вытянул бегемота из воды и поволок жалобно ревущее животное за склон. Военные оделись, повесили автоматы на плечи и переговариваясь, весело гогоча, побежали следом.