Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Говард Роберт Ирвин

– Твой народ пришел с берегов озера Зуад? – спросил Конан.

– Да. Более полувека назад племя тлацитлан восстало против стигийского короля, но, потерпев поражение в битве, вынуждено было уйти на юг. Много недель они бродили по саванне, пустыне и горам, пока наконец не оказались в густом лесу – тысяча воинов со своими женщинами и детьми. Но в лесу на них напал дракон и разорвал многих на куски, поэтому от страха люди бросились бежать куда глаза глядят и в конце концов оказались на равнине и увидели посреди нее город Ксухотль. Они разбили лагерь под стенами города, не решаясь покинуть равнину, потому что в ночи раздавался жуткий рев монстров, сражавшихся в лесу. Они без конца воевали друг с другом, но на равнину почему-то не выходили. Горожане заперли ворота и принялись осыпать наших предков стрелами со стен. Тлацитлане оказались на равнине как в плену, ведь окружавший ее лес стал для них непреодолимой стеной, а войти в него было бы чистой воды безумием. Но в ту ночь из города в лагерь тайком пробрался раб, один из их бывших соотечественников, который вместе с солдатами-разведчиками побывал в лесу в молодости. Драконы сожрали всех его спутников, а его самого горожане захватили в рабство. Его звали Толькемек. – При упоминании этого имени в темных глазах вспыхнул

огонь, а кое-кто из собравшихся выругался и презрительно сплюнул. – Он пообещал открыть ворота воинам, а взамен попросил лишь, чтобы всех пленников отдали в его руки. На рассвете он открыл ворота. Воины ворвались внутрь, и коридоры Ксухотля окрасились кровью. Здесь жили всего несколько сотен человек, вырождающиеся остатки некогда великой расы. Толькемек говорил, что в незапамятные времена они пришли сюда с востока, из Старой Косалы, когда предки тех, кто сейчас населяет Косалу, явились с юга и вынудили прежних ее обитателей бежать. Они двинулись на запад и в конце концов наткнулись на эту окруженную лесом равнину, на которой тогда жило племя чернокожих. Они поработили их и принялись возводить город. В холмах к востоку они добывали жадеит, мрамор и ляпис-лазурь, а также золото, серебро и медь. Стада слонов исправно снабжали их слоновой костью. Когда строительство было закончено, они убили всех своих чернокожих рабов. После этого их колдуны защитили город чудовищной магией. Своим черным искусством они возродили драконов, некогда обитавших в этой забытой земле, чьи гигантские кости они нашли в лесу. Эти кости они облекли плотью и вдохнули в них жизнь, и на земле вновь появились те чудовища, что жили здесь и до рождения времен. Но колдуны составили заклинание, которое удерживало их в лесу, не позволяя им выйти на равнину. С тех пор много веков люди Ксухотля жили в своем городе и обрабатывали плодородную землю на равнине, пока их мудрецы не научились выращивать фрукты прямо в городе, – фрукты, которые не высаживают в почву и которые получают полезные вещества прямо из воздуха. И тогда оросительные канавы пересохли, а они стали прозябать в праздности, пока не наступил упадок. Они были вырождающейся расой, когда наши предки прорвались сквозь лес и вышли на равнину. Их колдуны умерли, а оставшиеся растеряли способности к магии. Они уже не могли сражаться ни мечом, ни магией. В общем, наши отцы расправились с жителя Ксухотля, убив всех, за исключением сотни пленных, которых передали Толькемеку, их бывшему рабу; потом на протяжении многих дней и ночей в коридорах гуляло эхо их предсмертных криков, когда он пытал их. Итак, тлацитлане поселились здесь и некоторое время жили в мире; ими правили братья Текултли и Ксоталанк, да еще Толькемек. Последний взял себе в жены одну девушку из племени, и потому, что он открыл ворота, а еще потому, что он владел многими из забытых умений ксухотлийцев, ему позволили править племенем вместе с братьями, возглавившими восстание, а потом и побег. Несколько лет они прожили в мире в этом самом городе и почти ничего не делали, только ели да занимались любовью, да еще воспитывали детей. Необходимости возделывать землю у них не было, потому что Толькемек показал им, как выращивать фрукты, питавшиеся воздухом. Но убийство ксухотлийцев разрушило чары, которые удерживали драконов в лесу, и теперь они каждую ночь выходили на равнину и ревели под стенами города. Земля покраснела от крови их беспрестанной вражды, и тогда… – Он оборвал себя на полуслове, а потом продолжал как ни в чем не бывало, но Валерия и Конан поняли, что принц вовремя прикусил язык, боясь сболтнуть лишнего.

– Пять лет они прожили в мире и согласии. А потом… – Взгляд Ольмека на мгновение задержался на женщине, сидевшей рядом и хранившей напряженное молчание, – Ксоталанк взял себе в жены женщину, которую желали и Текултли, и старый Толькемек. Охваченный любовным безумием, Текултли похитил ее у мужа. Хотя она не особенно и возражала. Толькемек, дабы досадить Ксоталанку, помогал Текултли. Ксоталанк потребовал, чтобы ее вернули ему, и совет племени решил, что последнее слово останется за женщиной, а она же предпочла Текултли. В гневе Ксоталанк попытался было отнять ее силой, и тогда сторонники братьев впервые обменялись ударами в Большом Зале. Это была катастрофа. С обеих сторон пролилась кровь. Ссора переросла во вражду, а вражда сменилась открытой войной. Племя разделилось на три части – одни встали на сторону Текултли, другие – Ксоталанка, третьи – Толькемека. Еще в дни мира они поделили между собой город. Текултли жил в западной части города, Ксоталанк – в восточной, а Толькемек со своей семьей поселился у южных ворот. Гнев, злоба и ревность расцвели пышным цветом, положив начало кровопролитию, насилию и убийствам. Стоило только обнажить мечи, как обратного пути уже не было; пролитая кровь требовала новой крови, и жестокая месть стала обыденным делом. Текултли сражался с Ксоталанком, а Толькемек приходил на помощь то одному, то другому, предавая обоих, когда считал это выгодным. Текултли вместе со своими людьми отступил в район западных ворот, туда, где находимся сейчас мы с вами. Ксухотль построен в форме овала. Текултли, названные по имени своего принца, занимают западную часть овала. Люди забаррикадировали все двери, соединяющие их часть с остальным городом, оставив лишь по одной на каждом этаже, но их легко оборонять. Они спустились в подземелья под городом и построили стену, отгородившую западную часть катакомб, где покоятся тела древних ксухотлийцев, а также тех тлацитлан, кто пал во время кровавой вражды. Они чувствовали себя как в осажденном замке, совершая вылазки и набеги на своих врагов. Люди Ксоталанка аналогичным образом укрепили свою, восточную часть города, а Толькемек сделал то же самое со своей частью у южных ворот. Центр города остался ничейным и необитаемым. Эти пустые коридоры и помещения превратились в поле брани, где правил бал кровавый террор. Толькемек воевал с обоими кланами. Он был дьяволом в образе человека, еще хуже Ксоталанка. Ему были известны многие тайны города, о которых он не рассказывал остальным. В городских подземельях он грабил мертвых, отнимая у них их жуткие секреты – тайны древних королей и колдунов, давно забытые вырождающимися ксухотлийцами, которых уничтожили наши предки. Но вся его магия не помогла ему в ту ночь, когда мы, текултли, штурмом взяли его замок и вырезали всех его людей. Толькемека мы пытали много дней.

Голос его упал до блаженного шепота, а в глазах появилось отсутствующее выражение, словно он вспомнил давние события, доставившие

ему несказанное удовольствие.

– Да, мы поддерживали в нем жизнь до тех пор, пока он не стал жаждать смерти как избавления. В конце концов мы вынесли его живым из пыточной камеры и бросили в подземную темницу, на прокорм крысам. Но каким-то образом ему удалось бежать оттуда, и он укрылся в катакомбах. Там он наверняка умер, потому что выйти оттуда на нашей территории можно только поверху, а он здесь больше и не появился. Впрочем, костей его тоже не нашли, и среди наших людей ходят суеверия, что он и по сей день бродит по подземельям, оплакивая мертвых. Двенадцать лет назад мы вырезали людей Толькемека, но кровавая вражда между текултли и ксоталанками не утихла. Она будет продолжаться до тех пор, пока жив хоть один из нас. Пятьдесят лет тому назад Текултли похитил жену Ксоталанка. Кровавая вражда длится вот уже полстолетия. Я родился здесь, как и все остальные, за исключением Таскелы. И мы уверены, что эта распря прекратится только вместе с нашей смертью. Мы превратились в вымирающую расу, как те ксухотлийцы, которых вырезали наши предки. Когда война только началась, каждая фракция насчитывала по несколько сотен человек. Теперь же у текултли в живых остались только те, кого вы видите перед собой, да еще часовые у четырех дверей; всего нас сорок человек. Сколько выжило ксоталанков, мы не знаем, но я сомневаюсь, что их намного больше нас. Вот уже пятнадцать лет у нас не рождаются дети, и мы не видели их и среди ксоталанков. Мы вымираем, но перед смертью убьем столько ксоталанков, сколько позволят нам боги.

Глаза Ольмека засверкали, и он вновь заговорил о кровавой вражде, разворачивающейся в пустынных залах и сумрачных коридорах в колдовском сиянии огненных камней, на полу, горящем адским пламенем и орошаемом ярко-алой жидкостью из вен погибших. В этой долгой бойне сгинуло уже целое поколение. Давным-давно погиб и сам Ксоталанк, павший в кровавой битве на этаже слоновой кости. Умер и Текултли; с него живьем содрали кожу обезумевшие ксоталанки, когда захватили его в плен.

Ольмек равнодушно повествовал о кровавых баталиях, разворачивающихся в черных коридорах, о засадах на узких лестницах и жестоких побоищах. В глазах его появился безумный блеск, когда он заговорил о мужчинах и женщинах, с которых живьем сдирали кожу, отрубали руки и ноги и четвертовали, о пленниках, стонущих под пытками столь омерзительными, что даже варвар-киммериец недовольно фыркнул. Неудивительно, что сама мысль о том, чтобы попасть живым к врагу в руки, внушала Текотлю непреодолимый ужас. Но он будет убивать и дальше, потому что ненависть его оказалась сильнее страха. А Ольмек все говорил и говорил: о темных и загадочных материях, о черной магии и колдовстве, живущих во мраке подземелий, о дьявольских созданиях, вызываемых к жизни из вечной тьмы в качестве страшных союзников. В этом деле у ксоталанков было несомненное преимущество, поскольку именно в восточных катакомбах лежат кости величайших колдунов древнего Ксухотля, хранящих свои жуткие тайны.

Валерия слушала его с отвращением, к которому примешивалось восхищение. Вражда превратилась в стихийное бедствие, которое медленно, но неуклонно подталкивало жителей Ксухотля к полному уничтожению. Они родились и готовились умереть с нею. Они почти никогда не покидали пределов своего укрепленного замка, лишь для того, чтобы пробраться в Залы Молчания, лежащие между двумя крепостями, чтобы убивать или быть убитыми. Иногда лазутчики возвращались с пленными или же мрачными свидетельствами одержанной победы. Иногда они не возвращались вовсе или возвращались в виде отрубленных частей тела, которые враги подбрасывали к запертым на засовы бронзовым дверям. Они влачили кошмарное, мрачное существование, отгородившись от остального мира, подобно бешеным крысам, угодившим в ловушку. Год за годом они убивали друг друга, прячась и скользя по сумрачным коридорам, чтобы сеять смерть и невыносимые мучения.

Пока Ольмек говорил, Валерия ощущала на себе горящий взгляд Таскелы. Принцесса, кажется, даже не слушала, о чем он рассказывает. На ее лице, пока он говорил о победах и поражениях, не отражались, как в зеркале, выражения дикой ярости или свирепого восторга, искажавшие черты остальных текултли. Кровная вражда, превратившаяся в смысл существования для ее соплеменников, похоже, не значила для нее ровным счетом ничего. И ее бесчувственность казалась Валерии еще более отвратительной, чем неприкрытая жестокость Ольмека.

– Мы никогда не сможем покинуть город, – сказал Ольмек. – Вот уже пятьдесят лет никто не выходил за его пределы, за исключением тех, кто… – И он вновь оборвал себя на полуслове.

– Даже если забыть о драконах, – продолжал он, – то мы, те, кто родился и вырос в городе, не осмелимся покинуть его. Мы никогда не выходили за городские стены. Для нас непривычно открытое небо и горячее солнце. Нет, мы родились в Ксухотле и в нем же умрем.

– Что ж, – сказал Конан, – с вашего позволения, мы все-таки предпочтем иметь дело с драконами. Ваша вражда нас не касается. Если вы проводите нас до западных ворот, мы немедленно отправимся в путь.

Таскела сжала руки в кулачки и уже собралась было заговорить, но Ольмек перебил ее:

– Близится полночь. Если вы в такой час рискнете выйти на равнину, то непременно станете жертвой драконов.

– Мы пересекли ее прошлой ночью и ночевали под открытым небом, но не видели ни одного из них, – парировал Конан.

Таскела безжалостно улыбнулась:

– Вы не осмелитесь уйти из Ксухотля!

Конан окинул ее неприязненным взглядом, но она смотрела не на него, а на женщину, сидящую напротив.

– Думаю, они осмелятся, – возразил Ольмек. – Но послушайте, Конан и Валерия, вас послали нам сами боги, дабы даровать победу текултли! Вы – профессиональные воины. Почему бы вам не выступить на нашей стороне? У нас есть то, что нужно вам, – драгоценные камни, которые в Ксухотле считаются столь же обыденной вещью, как булыжники в городах большого мира. Некоторые из них ксухотлийцы принесли с собой из Косалы. Другие, например огненные камни, они нашли в холмах к востоку отсюда. Помогите нам стереть с лица земли ксоталанков, и мы дадим вам столько драгоценностей, сколько вы сможете унести.

– И вы поможете нам победить драконов? – поинтересовалась Валерия. – Имея луки с отравленными стрелами, тридцать человек смогут уничтожить всех драконов в лесу.

– Да! – твердо пообещал Ольмек. – За годы рукопашных схваток мы забыли, как стрелять из лука, но мы всегда можем научиться заново.

– А ты что скажешь? – обратилась Валерия к Конану.

– Мы с тобой – бродяги без гроша за душой, – улыбнулся он в ответ. – Мне все равно, кого убивать – ксоталанков или кого-нибудь еще.