Приключения мальчика Кеши
Шрифт:
Не трудно догадаться, что смерть отца коренным образом изменила и мою судьбу, и судьбу моей матушки.
1988. Новый папа
Мама – женщина молодая, красивая. Хоть и с ребёнком на руках, но свято место пусто не бывает. Уже через лето в нашей крохотной молодой (24 года на двоих) семье появился новый папа. Этого события не помню – мне было только три года. Я всегда его называл и называю “папа”. Мы с ним дружим и ладим… Хотя как не ладить, если тебе слово поперёк не говорят и пальцем не трогают. Собственно, всегда это и была его стратегия – не вмешиваться, помогая материально всем, чем
Глава 2. 1988. Первые потрясения
1988. Ходил кушать
Летом 88 года в Евпатории случилась небольшая забавная история. Ну как забавная – я потерялся. Мама с тётей Ирой меня оставили на пляже, а сами пошли купаться. Уверен, что попросили какую-нибудь ответственную тётушку в шляпе с широкими полями присмотреть за мной. Не сомневаюсь, что этой тётушке было не до меня – солнце, море, пляж и всё такое…
Вышли из моря – меня нет. Позвали, покричали… нигде нет. Побегали, пометались – видят меня, идущего по трамвайным путям и жующего булку.
– “Откуда это у тебя? Где ты был?”
– “Я кушать ходил…”
М-да… мужчинка мал, но покушать не дурак. Слава Богу, что всё обошлось и эта история так и осталась забавной и совсем небольшой.
1988. Пожар
Тем же летом случилось еще одна неприятная история. Пожалуй, даже посерьёзнее, – пожар. Отчётливо помню, как горела бабушкина комната в её квартире на втором этаже кирпичной пятиэтажки. С бабушкой и со всеми остальными всё было в порядке. Люди, машины, суета, гарь – вот что меня впечатлило больше всего. Такую суматоху и толпы зевак я видел впервые. Конечно, я ничего толком не понимал, но общая тревога ошеломила. С тех пор каждый раз, когда я вижу пожар, я буквально немею и мысленно проваливаюсь в этот эпизод.
1988. Язык отрежу
Вот и кончилось лето – начался детский сад, и на моей душе он оставил глубокую неизлечимую рану. Не знаю, кто и когда меня этому приучил, но любая девочка для меня – эталон высшего порядка и божественной красоты. И что я запомнил из того детсадовского времени? Грязную белокурую девочку в чёрно-белом клетчатом платьице, перемазанную кашей. Боже мой!.. Неокрепший детский мир треснул, натолкнувшись на суровую реальность. В садике по утрам я стал закатывать скандалы и отказываться ходить туда, но самое жуткое меня ждало впереди.
Мне понравилась одна девочка. Не помню ни внешности, ни имени, но это не важно. Так получилось, что наши кроватки были рядом и в тихий час я стал заводить с ней беседу из серии “Привет… Как дела…” (можно подумать до этого не виделись). Понятное дело, меня быстро застукали – но… Мне за мои разговоры в тихий час воспитательница пообещала (ни больше ни меньше) – отрезать язык…
Прозвучало настолько угрожающе и так убедительно, что Вы бы сами в это поверили даже сейчас. С тех пор у меня слово по рублю, и я всегда предпочту промолчать. А то мало ли…
1989.
“
Забывашкин
”
На
Однажды меня не забрали из детского садика. Я просидел до позднего вечера, пока меня не забрала родственница, которая работала там. О чем я думал? Ни о чём. Просто сидел истуканчиком и смотрел в окошко: всё утихало, медленно падали снежинки, заметало дубы и тропинки, постепенно вечерело (я бы даже сказал “смеркалось”)…
Похожий случай произошёл в школьные каникулы летом. Я весь день прогулял, а вечером мне никто не открыл дверь. Не из-за вредности или неуместной шутки – просто дома никого не было. И ключа у меня тоже с собой не было. Около 9 часов вечера меня забрала наша соседка – Верина мама из 48 квартиры. Мы все вместе большой компанией посмотрели детскую передачу, что-то поужинали и легли спать. Мне определили место с Вериным братом.
По обоим случаям через много лет я услышал очень убедительный рассказ о том, какие трудности непреодолимой силы не позволили тогда меня забрать из сада или приехать домой. Суровая же правда проста. И мать, и отчим всю жизнь, хоть и периодически, но очень не по-детски злоупотребляют алкоголем. У меня нет прямых доказательств или чьих-то свидетельств по этим эпизодам, но уверен: в те моменты они были в квартире отчима в соседнем городе или ещё у кого-то. Не осуждаю и не виню, но, как часто говорится в анекдотах, “осадочек остался…”
1990. Заика
Нет, не зайка. Заика. Им я стал приблизительно в пять лет. Всё произошло слишком стремительно…
В тот момент я отдыхал у бабушки покойного отца в Климовске на Весенней. Гулял на улице. В какой-то момент голод погнал меня домой, и я решил оптимизировать маршрут, придумав отличное решение – не обходить забор вокруг придомовой территории, а пробежать под окнами дома по отмостке. Быстро пробежал, забежал в подъезд и чуть не врезался в соседку – бабульку божий одуванчик. Резкий ор на весь подъезд…
Оказалось, что бабулька вовсе не одуванчик, придомовая территория –её огород, а я – вредитель похужее колорадского жука… Я толком ничего не помню, но было нереально страшно – 11 баллов из 10-и. Страх, оцепенение, ужас, и как нельзя лучше сюда подойдут такие литературные клише, как “сердце провалилось в пятки” и “от ужаса спёрло дыхание”. Так оно и было.
Началась ещё одна новая страница в моей жизни. Я сам или, может быть, меня переключили с устного общения на чтение. Всю начальную школу я мало с кем общался и почти каждый раз на уроке было очень трудно обращаться к Татьяне Лазаревне – нашей первой учительнице.
Прошло уже много времени. По долгу службы мне часто приходится помногу говорить и выступать перед публикой – 10, 50, 100 человек. И вот в редкие моменты сильного волнения мне бывает очень трудно начать говорить. Приходится брать едва заметную паузу, делать глубокий вдох до трех секунд и… ме-длен-нно на выдохе (слегка певуче) произносить первое слово. Второе уже всегда хорошо цепляется за первое, и вот короткий миг внутреннего крайне неприятного смущения остаётся позади…
Глава 3. 1990. Первые приключения