Приключения на дне моря
Шрифт:
— Ничего такого. Просто я спать хотел. А оно, — Пли показал на окно, — не давало.
Но девочка после улицы, на счастье Пли, плохо видела в темноте.
— Кто — оно? И почему не светло? — сказала она строго и, подойдя с вытянутыми руками к окну, взяла подушку.
В комнату хлынуло солнце.
— Солнце — это хорошо, — сказала девочка и тряхнула светлыми косичками. — Я Таня Ромашкина. Я живу за этой стеной. А ты кто?
— Я Пли, — пробурчал Пли нехотя, потому что девчонка была меньше его. — Я из Москвы.
— Пли? — Девчонка засмеялась и стала
Пли не хотелось встречаться с медведем. Но он не мог в этом признаться и одевался не торопясь.
Как прав был все-таки Молекула, в песенке которого есть такой куплет:
Тут бурые медведи — Клянемся, что не врем! — По улицам, как дети, Гуляют белым днем!Вот что значит поэт! Сочиняет за своим письменным столом и все предвидит!
Но на крыльце медведя не было. На крыльце сидели босоногие мальчишки, которые при появлении Тани и Пли вскочили.
Голос Тани снова стал строгим.
— Эй, ты, — сказала она одному мальчишке, — открой калитку!
Пли думал, что мальчишка сейчас оскорбится и отдерет за косы дерзкую девчонку. Но босоногий шмыгнул носом и помчался к калитке.
Это было неслыханно — мальчишка исполнял приказ девчонки!
Но Пли некогда было размышлять. Он смотрел на Железногорск.
Никогда в жизни Пли не видел такого симпатичного городка. Его можно было оглядеть весь целиком, стоя на одном месте, потому что Железногорск разместился на крутом склоне горы. Посмотришь вниз — и видишь, как блестят на солнце новенькие крыши. Под самом горой паровозы пыхтят. А за железной дорогой новые сопки поднимаются, с ног до головы тайгой заросли.
А глянешь наверх — видишь, как уступами на склоне дома пристроились. Каждый дом как бы на цыпочки приподнялся: задняя стенка в гору врезается, а передняя на ходулях-подпорках стоит. Кажется, подтолкни сзади дом — и зашагает он вниз на своих ходулях.
И вот еще что удивительно: все дома лицом к солнцу стоят, окнами на юг и восток выходят.
— Красиво? — спрашивает Таня и сама отвечает: — Красиво! У нас все солнце любят. Папа говорит, что Железногорск — это таежный Киев. Только в Киеве я не была. А ты знаешь, Железногорск самый молодой в мире.
— А почему
— Сам ты деревянный! — сердито машет рукой Таня, и косички барабанят по ее спине. — Вон видишь три горы? Думаешь, это земля? А это совсем не земля, а руда. Ее мой папа нашел. Когда ты ночью прилетел, то он улетел на вертолете.
Пли смотрит на три горы, которые торчат над тайгой, как слоны в траве, и не верит, что горы железные.
— Эй, ты! — Таня обернулась к своей свите. — Дай ему кусок руды! Пускай на зуб попробует.
На ладонь Пли кладут черный, мерцающий искрами камешек. Он тяжелый, словно целиком из железа. Ясно, что о такой камень сломается любой зуб.
— А знаешь, сколько эти горы весят? — спросила Таня. — Пятьсот миллионов тонн. Это дядя Алеша сосчитал, который тебя в тайге нашел. Эй, ты, правильно я говорю?
И мальчишки хором подтверждают:
— Точно!
Таня что-то ищет. У каждого дома упираются в небо высокие сосны. До самом макушки они гладкие и желтые, как школьные ручки, а у вершин буйно разрастаются. Таня оглядывает деревья и идет дальше, за ней с улицы на улицу сворачивают мальчишки.
— Тяжело, — сказал Пли, отдуваясь, — одна улица вверх, другая вниз. Быстро можно проголодаться.
— Вон кедр! — закричала Таня. — Эй, вы, подсадите меня!
Кедр был старый и развесистый, влезть на него не составляло особого труда. Но в белом платье было рискованно.
Пока Таня карабкалась на дерево, Пли спросил:
— Почему она командует, как будто вы рабы?
И Пли услышал в ответ, что это не обыкновенная девочка, а хозяйка настоящей железной горы. В тот день, когда она родилась, геологи открыли в тайге новое месторождение и на радостях назвали гору ее именем.
Вот так да! Можно было лопнуть от зависти. Не отважного человека имя было обозначено на географических картах, а самой обыкновенной девчонки.
А Таня Ромашкина уже соскочила на землю. Она протянула Пли кедровую шишку.
— Бери на память, — улыбнулась она, — и приезжай к нам еще. Тогда не пешком будешь ходить, а в троллейбусе ездить.
Пли взял смолистую шишку, как большую драгоценность.
Они вернулись к дому Тани и увидели, что на крыльцо сидит и дымит трубочкой геолог дядя Алеша.
— Эй, рыба плотва! — кричит он весело. — Вы путешествуете, а у меня обед стынет.
Ребята вошли в дом, и рот Пли открылся. На диване была расстелена рыжая медвежья шкура, с четырьмя лапами, мордой и хвостом.
Таня завизжала и плюхнулась животом на шкуру, запустила руки в густую шерсть. А Пли ходил вокруг дивана, не решаясь приблизиться.
— Садись, если не боишься, — пригласил дядя Алеша. — Вот уха, вот гуляш из глухаря, вот компот. Телеграмму о тебе я послал. Придет поезд, и ты покатишь прямо в Братск.
Теперь Пли разглядел как следует своего спасителя. Лицо у геолога худое, нос длинный, как у дятла, а глаза угольной черноты и весело блестят.
— Дядя Алеша! — решился Пли. — Я всю жизнь мечтал поймать медведя. Как это делается?