Приключения первоклассника
Шрифт:
Также Наталья Михайловна напомнила нам о правилах поведения на ярмарке и порядке заключения сделок, но мы, даром что участвовали в таком мероприятии впервые, отлично понимали: все эти установления наподобие «не обманывать, не воровать, не клянчить, не отбирать» – всего лишь благоглупости, они вряд ли будут соблюдаться, так что надо постоянно быть начеку.
И вот нам наконец-то разрешили выйти в коридор. Те из нас, кто ничего не продавал или доверил это кому-либо из одноклассников, разошлись по всему первому этажу, продавцы же заняли свои места в торговых рядах. Три предназначенных нам стола и одна банкетка располагались точно напротив нашего кабинета, так что идти далеко не пришлось.
Для нашего 1 «б» ярмарка началась со скандала: на одном из наших столов уже разложили своё барахлишко учащиеся 1 «а», которые на предложение собрать
После четвёртого или пятого удара Лунин потерял сознание, а озверевший Поляков схватил его за ноги и потащил по коридору, громогласно заявляя, что выбросит негодяя на растерзание диким псам; голова Лунина бессильно моталась из стороны в сторону, оставляя за собой густой кровавый след. Отчаянную попытку отбить Лунина предприняли его друзья Самсонов и Дугин, но с нашей стороны не дремали Жуков, Колобков и Бородин: они бросились наперерез спешащим на помощь мальчикам, сбили их с ног и стали злобно пинать.
Схватка (а если быть точнее, то жестокое избиение) прекратилась только после вмешательства классного руководителя 1 «а» Татьяны Евгеньевны Торбиной и нашей Натальи Михайловны: Лунина отобрали у Полякова и отнесли в лазарет, Полякову надавали подзатыльников, но он снёс эту экзекуцию стоически. Позже выяснилось, что он успел вытащить из кармана своей жертвы новенькую хрустящую трёшку, а по сравнению с таким богатством несколько затрещин ничего не значили.
Но вот порядок был восстановлен, и мы заняли свои места. Как только я достал пейзаж с кремлёвской стеной, ко мне сразу же подскочил, округлив глаза, Руслан Куликов из 2 «б». Тыча в сувенир пальцем и заикаясь от волнения, он затараторил: «Ай-яй-яй, красота-то какая! Диво-то какое! Мне нужно… Мне нужно! Сколько просишь?» Признаться, я немного струхнул, потому что назвать это унылое изображение «красотой» и «дивом» мог только человек с серьёзными отклонениями в психике. Но, вспомнив, как Поляков только что лихо расправился с Луниным, и решив, что если безумный Куликов набросится на меня, кто-нибудь из наших обязательно вступится, брякнул: «Рубль!»
Куликов полез в карман, выудил пригоршню мелочи и стал судорожно выкладывать монетки на стол: «Вот, вот, считай… Считай, я не умею… Сколько тут у меня?». У него было 95 копеек, о чём я и сообщил. Руслан издал печальное хныканье, схватил себя за волосы и вдруг резко наклонился вперёд; я подумал, что он хочет укусить меня, и отпрянул, но тревога оказалась ложной. Второклассник не полез кусаться, а стал биться лбом об стол, надрывно приговаривая: «Ай, не хватает! Не хватает… Что же делать? Мне без этой картинки не жить! О-о-ой!!!». «Я уступлю её за 95 копеек», – сказал я осторожно. Куликов перестал блажить и, не веря своим ушам, уставился на меня покрасневшими глазами. «Давай сколько есть», – повторил я. Руслан придвинул ко мне кучку монеток, я вручил ему «диво», он благоговейно принял его, долго-долго смотрел, потом вдруг рухнул на колени и принялся покрывать хреновину поцелуями. Так, на коленях, он и пополз по направлению к своему классу, то воздевая сувенир над собой, то прижимая к сердцу, то в очередной раз приникая к нему губами. При этом он издавал какие-то нечленораздельные, но явно восторженные звуки.
Убрав деньги во внутренний карман форменного пиджака (там уже лежали бумажный рубль и две монетки по пятнадцать копеек, выданные дома), я вылез из-за стола-прилавка с целью прогуляться по торжищу. Моё место сразу же заняла Оля Синёва, деловито выставившая перед собой блюдо с бутербродами: на кусках чёрствого чёрного хлеба лежал тонко нарезанный заветренный сыр, а на сыре располагались фрагменты ржавой селёдки.
Ко мне подошли Костя Ерёмин и Алёша Нилов; оба они, как и я, только что удачно провернули торговые операции: первый
По мере отдаления от наших мест товары становились всё более разнообразными и интересными. Выбор был огромен, что называется, на любой вкус – боевые и юбилейные награды, которые непутёвые внучата стащили у дедов-фронтовиков, парфюмерия и косметика, плотницкие и столярные инструменты, царские монеты и монеты зарубежных государств, нагрудные значки, поздравительные открытки, почтовые марки, книги – как одиночные экземпляры, так и собрания сочинений (встретился даже полный комплект Большой Советской Энциклопедии, все тридцать томов плюс дополнительный том про СССР), кухонная утварь, одежда, всевозможные поделки – всего не перечесть. Но особенно много оказалось еды, и у тех, кто торговал продуктами, не было отбоя от покупателей, ведь многие ученики постоянно испытывали чувство голода, а теперь, располагая кое-какими средствами, могли его приглушить. Тем более что по сравнению со столовской бурдой принесённая из дома пища казалась верхом кулинарных изысков, даже бутерброды Оли Синёвой были намного лучше, чем самое калорийное школьное блюдо.
Если я, Костя и Роман, как следует позавтракавшие дома, ещё не успели проголодаться, то Алексей, который ночевал в школе и у которого с прошлого вечера в желудке не было ничего, кроме сырой воды, быстро потратил большую часть своих средств на еду. Он купил пончик с мясом, пончик с повидлом, бутерброд с маслом, маринованную салаку и стакан чая, после чего у него в кармане осталось две монетки – пятачок и три копейки.
Роман за сорок копеек приобрёл складной металлический метр – б/у, но в хорошем состоянии. Константин не пожалел тридцати копеек и стал счастливым обладателем пластмассовой птички, в которую надо было налить воду и, подув через трубочку, извлечь звук, похожий на соловьиную трель. А я за такую же сумму купил набор монгольских марок с динозаврами и ещё столько же истратил на венгерскую монетку номиналом в пять форинтов.
Проходя по коридору мимо раздевалки, мы стали свидетелями того, как продавцы поймали воришку. Худенький третьеклассник попытался незаметно стянуть со стола у какой-то семиклассницы печенюшку, та заметила, схватила злоумышленника за руку и принялась вопить как пожарная сирена. Мальчик смертельно побледнел и попытался вырваться, но не тут-то было: мордастая крепкая девчонка не выпустила его и, в свою очередь, сильно дёрнула на себя. Раздался хруст, паренёк взвизгнул, и его левая кисть, обхваченная стальными пальцами владелицы печенья, бессильно повисла. Тут подскочили одноклассники чуть было не обворованной девочки и стали бить беднягу. Он скорчился под градом ударов, ни один из которых, впрочем, не нанёс ему сколь-нибудь значимого вреда, потому что нападающие мешали друг другу. Тогда один из карателей приказал всем отойти в сторону и принялся методично бить мальчишку ногами в живот; минуту спустя он уступил своё место другому человеку, велев ему теперь наносить удары в голову. Мы некоторое время с интересом наблюдали за экзекуцией, но потом, когда лицо вора превратилось в жуткую кровавую маску, а крики, вырывающиеся изо рта, перешли в тихое хрипение, направились дальше.
Почти в самом конце коридора, на выходе в вестибюль, учащиеся 9 «а» устроили лотерею. Заплатив десять копеек, можно было достать из двадцатилитрового круглого аквариума свёрнутую в трубочку бумажку. На бумажке был написан номер, его следовало назвать распорядителю лотереи и он, сверившись со списком, сообщал, полагается что-либо игроку или нет. Каждый из нас решил испытать судьбу; у Нилова не хватало на билет двух копеечек, но мы дали ему взаймы. В итоге я и Лапшин оказались в пролёте, Косте выдали детскую погремушку в виде попугая, а Нилову – книжку Альфонса Доде «Тартарен из Тараскона» в драном переплёте (он её тут же впарил какому-то пацану за пять копеек, две отдал в качестве долга, а на три купил варёную картофелину средних размеров и был очень доволен несмотря на наши слова о том, что он из-за лотереи просрал пять копеек).