Приключения первоклассника
Шрифт:
Это было сопряжено с большими опасностями, поскольку по обеим сторонам дороги рос такой дремучий лес, какого, наверное, не было в нашем краю и в эпоху палеолита. С правой стороны в лесу находилась восьмилетняя школа, с левой – районная больница, и ученик, решивший идти этим путём, мог погибнуть по трём причинам: или его съедало выскочившее из-за деревьев животное (не только волк, но и медведь – здесь, в отличие от школьного леса, они водились), или убивали сделавшие вылазку учащиеся восьмилетки, испокон веков враждовавшие с воспитанниками средней школы, или приканчивали сидящие в засаде у дороги ходячие больные (в больнице их толком не кормили, и они порой разнообразили свой рацион, страшно сказать, человечиной).
Второй вариант предполагал поворот от ступеней школы налево. Тут возвышалась одна из двух мусорных куч, на которой неизменно копошились собаки, но эти особи не отличались величиной и свирепым нравом, как их собратья на другой куче, поэтому пройти мимо них не составляло труда.
Ученику, дошедшему до угла школы, предстояло решить, что делать дальше. Можно было подойти к трубам теплотрассы, где постоянно кучковались старшеклассники, и, заплатив им пять копеек, получить возможность пролезть сквозь отогнутые в одном месте прутья ограды на территорию больницы. Тут требовалось сразу включить самую высокую скорость, промчаться мимо инфекционного барака, повернуть к родильному дому и выбежать к будке с установленным рядом шлагбаумом (отсюда выезжали на вызовы машины «скорой помощи»). От этого места до домов микрорайона Центрального было рукой подать.
Но такой способ подходил только для тех, у кого, во-первых, были деньги, и кто, что не менее важно, умел очень быстро бегать, ведь по территории больничного комплекса бродили агрессивные пациенты, спастись от которых позволяли только хорошие спринтерские задатки. Если же школьник попадался больным в руки, то его либо сразу убивали и волокли тело в пищеблок, чтобы тамошние повара приготовили из него вкусные блюда, либо брали в заложники и отдавали родителям только за солидный выкуп – десять рублей, а то и больше.
Те, для кого данный вариант был неприемлем, шли дальше, до калитки, ведущей на Большую Луговую улицу. Идти по тротуару параллельно больничному забору не рекомендовалось: он, в отличие от школьного, был не металлическим, а деревянным, несколько пролётов от времени рухнуло, и оттуда в любой момент могли выскочить зловещие больные. Поэтому надо было забрать влево и, перейдя через дорогу, взять курс на четырёхэтажное здание районной поликлиники. Здесь хоть и опять начинался лес (он окружал поликлинику плотным кольцом), но крупных хищников в нём не водилось, потому что место было людным: с раннего утра и до позднего вечера тут шныряли хворые граждане и их родственники, а также врачи, медсёстры и санитарки. Под сенью высоких дерев там и сям были протоптаны удобные тропки, и дети смело шагали по ним, не опасаясь, что их растерзает какая-нибудь лесная бестия.
Безопасный отрезок заканчивался там, где Большую Луговую улицу пересекала улица Садовая. Тут лес становился труднопроходимым, дорога, сплошь пересечённая узловатыми корнями, практически не угадывалась. Лесная чащоба шла дальше, вплоть до самого конца Большой Луговой. В этом древесном царстве нужно было взять направление на угол дома номер восемь, затерявшегося среди буйной растительности, и, добравшись до него, держать курс на дома микрорайона Центрального, видневшиеся в каких-то парах сотен метров.
В этом лесном массиве, как ни странно, не обитали волки, но зато часто встречался особый вид рыси, именуемый местными жителями «мурка». Мурка, достигавшая размеров молодого льва, охотилась на обычных обитателей леса – пугливых ланей и косуль, но не упускала случая отведать человеческого мяса. Она выслеживала добычу, сидя на дереве, откуда прыгала на жертву и в мгновение ока ударом тяжёлой лапы
К счастью, далеко не всегда муркам удавалось схватить незадачливого школьника. Дело в том, что многие мужики из дома номер восемь имели ружья, и кто-нибудь из них постоянно дежурил на балконе, держа оружие наготове. Они достигли настолько высокой степени профессионализма в стрельбе, что были в состоянии попасть мурке, бросившейся с дерева на, казалось бы, уже обречённого шкета, прямо в глаз. Но поступали так мужики вовсе не из-за человеколюбия, а потому, что большую красивую шкуру убитого хищника можно было выгодно продать. За такой трофей местные богатеи давали до двадцати пяти рублей. Высоко ценились и клыки мурок, из которых делали обереги: считалось, что человека, носящего на шее такой талисман, обходят стороной все неприятности.
Глава 8. Один в поле не воин
Вот такими тернистыми были пути-дороги моих сверстников. Кстати, я сообщил только о маршрутах, позволявших добраться до наиболее крупных и густонаселённых кварталов нашего посёлка, в которых проживало не менее шестидесяти процентов всех учащихся. А ведь были ещё и другие места, находившиеся на значительном удалении от школы, – микрорайон Западный, улицы Механизаторов, Ремесленная, Советская, Железнодорожная, Комсомольская, ряд других… Про улицы, располагавшиеся совсем уж далеко, – Почтовую, Октябрьскую, Полевую, Трудовую и прочие – я вообще молчу…
Внесу некоторую ясность: конечно же, в одиночку учащиеся из школы до дома и обратно ходили очень редко. На такой шаг отваживались, как правило, или имеющие хорошую физическую подготовку и уже, что называется, знающие, почём фунт лиха, старшеклассники, или те из представителей младшего и среднего звена, кто был доведён до крайности голодом, болезнями, издевательствами со стороны других детей и постоянными придирками учителей. Если у первых это было своего рода бравадой, возможностью продемонстрировать смелость и ловкость, этакой разновидностью «русской рулетки», то у вторых – исключительно проявлением полнейшей безысходности.
Тот, кому удавалось без чьей-либо помощи добраться до дома, имел большой авторитет. Ученики с уважением говорили про такого примерно в таком вот духе: «О, Васька пошёл. Он один (на это слово делался особый упор) ходил к себе домой на улицу Ленина!» Если это удавалось сделать ребёнку, которого прежде все шпыняли и мучили (а такие случаи бывали, хотя и крайне редко), то его переставали обижать.
Ходячей легендой был ученик 1 «в» класса Сергей Бобылёв. Посмотреть на него приходили даже видавшие виды десятиклассники. Этот лупоглазый, вечно неумытый и непричёсанный малый жил в одном из частных домов на улице Механизаторов. Отец и мать Серёжи периодически уходили в запои, и он, пожив недельку на жалких школьных харчах, в итоге терял терпение и пускался в путь. В течение только первой четверти он трижды ходил домой в одиночку и ещё два раза – в составе групп (о таком способе перемещения я скоро расскажу).
Бобылёв мог бы сто раз сгинуть на своей «via dolorosa», но оставался жив. Правда, не совсем цел: как-то страшенный пёс отгрыз ему мизинец на левой руке, в другой раз обезьяна оторвала половинку правого уха, а крупный кабан, от которого Сергей каким-то чудом смог спастись на дереве, распорол штаны и оставил глубокий порез на попе. И даже несмотря на это Бобылёв при необходимости закидывал за спину потрёпанный холщовый мешок, заменявший ему ранец, и решительно переступал порог школы, чтобы отправиться в полное опасностей путешествие. Мне кажется, его бесстрашие во многом было обусловлено чрезвычайно низким интеллектуальным уровнем. То есть, попросту говоря, он был полный дурак и зачастую не отдавал себе отчёт в том, что делает. Но дуракам, как говорится, счастье…