Приключения первоклассника
Шрифт:
Странно, но в такой дикой свалке школьники не так уж часто получали тяжёлые увечья. Расквашенные носы, свёрнутые челюсти, заплывшие глаза, вывихнутые конечности, шишки, синяки и ссадины – всему этому не было числа, но такие травмы лечились рядом со столовой, в медицинском кабинете. Медсестра, на таких повреждениях собаку съевшая, за считанные минуты могла оказать помощь двум десяткам юных пациентов: там йодом помажет, тут – зелёнкой, кому витаминку даст, кому повязку наложит – вот и нет проблем.
Но происходили и плохие вещи. Однажды физкультурник Грачёв, возглавлявший звено дежурных из 10 «а» класса, приказал держать оборону в дверном
Кто-то двинул Дуське коленом под зад, да так здорово, что он кувыркнулся вперёд, и голова его оказалась зажатой между дверным косяком и боком какого-то весьма упитанного третьеклассника. Для толстяка, которого спереди толкали в грудь, а сзади безжалостно колотили по спине, голова Хлыстова, очень неприятно давившая на рёбра, стала последней каплей, переполнившей чащу терпения: малый, до этого момента стоически сносивший тычки и тумаки, противно заорал и изо всех сил задвигал своей жирной тушей. Тотчас же в унисон ему тоненько завизжал Дуська; он отчаянно задёргался, пытаясь освободиться, но не смог. В следующее мгновение в его голове что-то отчётливо щёлкнуло, и левый глаз, выскочив из глазницы, повис на одной жилке.
Не буду говорить, как дико вопил, катаясь по полу столовой (он всё-таки смог невообразимым усилием туда ввалиться), бедный Миша; у него даже полезли изо рта какие-то дурно пахнущие комья. Об этом до сих пор неприятно вспоминать. Что особенно жутко – ребята, усевшиеся за столы, принялись преспокойно уплетать свои порции, а на изувеченного паренька не обращали никакого внимания…
Медсестра, к которой принесли Дуську, попыталась вставить глаз на место, но зрительный орган постоянно выпадал. Тогда она перерезала ткани, соединяющие глаз с глазницей, перочинным ножом и продезинфицировала все эти обрезки спиртом. Интересно то, что у Михаила не возникло никаких осложнений, и он, отсидев недельки две дома, вернулся в школу бодреньким и свеженьким, как огурчик.
Параллельно со случаем, в результате которого Дуська лишился глаза, мне приходит на память и другой эпизод, в какой-то степени перекликающийся с уже описанным мною происшествием. Это случилось в середине ноября здесь же, на втором этаже. Близ входа в столовую располагались водопроводные краны и раковины, а над ними – длинное узкое зеркало. По замыслу проектировщиков здания, дети перед посещением столовой должны были мыть руки, чтобы во время приёма пищи не занести внутрь каких-нибудь паразитов. На деле этого не происходило, потому что краны были давным-давно свинчены.
Левее раковин находилось окно, а под ним стояла лавочка; это место очень любили мальчишки из среднего звена, потому что здесь можно было устроить одну весьма весёлую забаву. Ребята садились на банкетку так плотно, что порой на ней умещались шесть человек, и те из них, кто находился по краям, упирались ногами в стены и принимались отталкиваться от них, выдавливая таким образом сидевших посередине.
Развлечение, считавшееся уделом смелых
Так уж вышло, что в тот раз на краях банкетки расположились два крепких девятиклассника – Селиванов и Кузин; кроме них на лавочке сидели ещё три школьника, причём в центре волею случая оказался тщедушный семиклассник Витя Галкин. Когда мальчишки на флангах поднажали, он оказался в очень неудобной позе: в его таз справа и слева упёрлись зады соседей, изловчившихся немного развернуться, чтобы не быть выдавленными сразу; руки Вити выдвинулись вперёд, из-за чего плечи находившихся рядом учащихся врезались ему в рёбра.
Виктор затрепыхался, но от этого ему стало только хуже. Он хотел глотнуть воздуха, но не мог – так сильно его сдавили с обеих сторон. Поскольку давление продолжалось не меньше минуты, мальчик начал терять сознание. Никто из ребят не почувствовал, что тело его обмякло, и жестокая забава продолжалась. «И-э-эх!» – выдохнул Кузин, со всей дури отталкиваясь ногами от стены. «Р-р-р!» – зарычал Селиванов, из последних сил сдерживая этот свирепый натиск. «И-и-и!» – уныло пискнул Галкин; послышался треск, бедняга дёрнул головой, и из его рта извергся поток бурой жижи из крови и полупереваренной пищи.
Конечно, после этого развлечение пришлось завершить, потому что у Вити сломались тазовые кости и рёбра. Он бессильно сполз с банкетки на пол и лежал, едва заметно дрожа и чуть слышно постанывая. Кузин, обеспокоенный состоянием Вити, сбегал за школьной медсестрой, кабинет которой находился совсем рядом; она осмотрела пострадавшего и сообщила, что нести его в лазарет нет смысла, так как он скоро отдаст концы. Надо немного подождать и потом оттащить его на кладбище.
Действительно, Галкин скоро затих. Пришли служители лазарета с носилками, положили на них безжизненное тело и унесли прочь, а уборщица подмыла лужу, натёкшую из Вити. После этого новая партия ребят как ни в чём не бывало оккупировала лавочку и принялась весело толкаться…
Глава 2. Набил брюхо – не расслабляйся
Во время походов в столовую я всегда боялся, что меня могут покалечить. Однажды даже попросил учительницу Наталью Михайловну разрешить мне не питаться в школе, потому что плотно завтракал дома, а с собой брал бутерброды и печенье, которые ел на переменах. Но Наталья Михайловна молча поднесла к моему носу кулак и многозначительно поводила им туда-сюда, и я понял, что моя просьба не удовлетворена.
Тогда я не знал, почему установлен такой глупый порядок, что отказаться от обедов в столовой никак нельзя. Гораздо позже я понял, насколько выгодно было это для педагогического коллектива школы: дети из любой семьи, будь она зажиточной или, наоборот, бедной, принудительно платили за питание по тридцать копеек в день (а те, кто оставался в школе на ночь, доплачивали ежедневно ещё по пятнадцать копеек), еды же получали от силы копеек на десять. Таким образом директор, завучи и учителя клали себе в карман солидные суммы, не забывая делиться с работниками районного отдела народного образования.