Приключения, почерпнутые из моря житейского
Шрифт:
Молодые сгрустнулись о Дмитрицком; они содрогнулись при мысли, что без него никогда бы им не быть вместе. В это время явился из Москвы Иван.
– Ты один? а Василий Павлович Дмитрицкий? Письмо отдал? – торопливо спросил его Рамирский.
– Отдал, сударь; они изволили сказать, что некогда им к вам ехать; дела, сударь, служба не позволяет; а как только возможно им будет, так они напишут к вам.
– Не понимаю! – вскричал Рамирский, – что его удержало? Какая служба? Так он и сказал?
– Так точно, сударь. Рамирский пожал плечами.
– Не понимаю! Что он еще затеял!…
Прошел целый месяц, во время которого дозволяется все на свете забывать и ничего не чувствовать, кроме собственного счастия, вдруг Рамирский получает письмо.
– Мария! –
– Неужели? Что он пишет?
– Я без тебя не хотел читать.
– Читай скорее! – сказала Мери, приклонясь к плечу мужа.
«Здоров ли, Федя? – читал Рамирский. – Здорова ли твоя Маша? Спасибо тебе, любезный друг; угадал, что мне нужно; а уж как нужно-то было! Поверишь ли, пошел бы в воры, чтоб добыть денег. Ты, я думаю, удивился, прождавши меня напрасно? Что ж делать: по справкам оказалось, что и у меня есть сердце. Если б ты знал, как оно во мне перевернулось! Помнишь, как я ненавидел Саломею? Теперь совсем другое: подле Саломеи, умирающей в богадельне, я узнал, что эта ненависть левая сторона любви. Если б она умерла, и я бы умер; но Саломея мне обязана жизнию! мне! понимаешь ли ты, душа моя, это чувство? Она прошла сквозь чистилище, демон оставил ее. Сегодня в первый раз Саломея молилась, а я в первый раз понял, кто надежный кормчий посреди треволнений житейского моря и где маяк для погибающих».
– Ах, друг мой, и он, кажется, счастлив, – сказала Мери, – как бы мне хотелось видеть эту Саломею!
– Боюсь я, что это какие-нибудь новые фантазии, проказы и больше ничего!
– Дочитай же письмо.
«Уведомь, пожалуйста, про Яликова: доволен ли он управительской должностью, которую ты ему дал? Будь здоров, до свидания».
– Чудак! ничего не написал обстоятельно!…
– Какой Яликов? – спросила Мери.
– Муж этой Саломеи.
– Где ж он? Какую ты дал ему должность?
– Он и не являлся; взял деньги на дорогу и пропал. Через несколько времени Рамирский получил второе письмо
от Дмитрицкого и вздрогнул. Оно было писано из Сибири.
«Ты, друг Федя, предлагал мне денег, звал к себе на житье. Я сбирался уже к тебе; но увы! судьба сослала меня вместе с Саломеей в Сибирь…»
– Маша! – вскричал Рамирский, – я предвидел, что Дмитрицкому несдобровать!… Слушай!
– О, боже мой! бедный Дмитрицкий, – вскричала и Мери с ужасом, когда Рамирский повторил первые строки письма.
«Да, душа моя, – продолжал читать Рамирский, – как это все случилось, по сю пору не пойму и не приду в себя. Помню только сквозь сон, что какой-то благодетельный гений посмотрел мне в лицо, узнал меня и крикнул: «А! говорит, тебя-то мне и нужно! Вот тебе пять тысяч на дорогу, десять тысяч в год жалованья, ступай в Сибирь, на мои золотые прииски!» Нечего было делать – поехал…»
– Ах! на душе отлегло! – проговорил Рамирский, вздохнув свободно.
Мери вместо слов поцеловала прослезившиеся его глаза и сама прослезилась.
– Ну?
«Надо было ехать, во-первых, потому, что я решительно предоставил распоряжаться мной судьбе или кому угодно; а во-вторых, необходимо было исполнить предсказание: оно у меня из головы не выходило: еще в малолетстве одна старая колдунья, которой я подставил ногу, сказала мне: «Сорванец, постреленок! быть тебе в Сибири». Вот я и в Сибири. И ты представить себе не можешь, как я счастлив, что выбрался из вашего житейского моря в пустыню, и конец приключениям».
– На долго ли-то
– Ах, не сглазь! – сказала Мери.
ПРИМЕЧАНИЯ
Роман под названием «Приключения, почерпнутые из моря житейского» впервые печатался, с июня 1846 года по январь 1848 года, в журнале «Библиотека для чтения».
Критика сразу же откликнулась на новое произведение Вельтмана, писателя широко известного в те годы. Белинский в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», опубликованную в первом номере «Современника» за 1847 год, еще не дождавшись, когда роман будет закончен, писал: «Г. Вельтман обнаружил в новом своем романе едва ли еще не больше таланта, нежели в прежних своих произведениях, но вместе с тем и тот же самый недостаток уменья распоряжаться своим талантом… Большая часть… лиц изображены или очеркнуты с большим искусством. Ход романа очень интересен, в событиях много истины, но в то же время и много невероятностей. Когда автору нет средства естественно развязать узел завязки… Все делается по щучьему велению…» В этой статье великий критик указывал: «…все, что составляет слабые стороны Приключений, вышло из намеренного желания г. Вельтмана доказать превосходство старинных нравов перед нынешними».
Последнее замечание Белинского было вызвано тем, что Вельтман – славянофил по убеждениям – видел в старой патриархальной жизни свой общественный идеал и это нашло отражение в романе «Саломея».
В 1849 году роман вышел отдельным изданием в 2-х томах под названием «Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея». Вельтман внес много стилистических изменений в его редакцию, частично произвел сокращения текста. Этому изданию автор предпослал следующее предисловие: «Приключения, почерпнутые из моря житейского» печатались отдельными частями в «Библиотеке для чтения» в продолжение трех лет; 12 частей, составляющие приключения Саломеи и героя бывалых времен Дмитрицкого, предлагаем для многих не так, как новость, но как необходимое напоминание некоторых лиц, с которыми, может быть, встретятся читатели «Москвитянина» в продолжении Приключений. По самому заглавию книги можно понять, что это не собрание типов разных слоев общества; напротив, это очерки и характеры неопределенных личностей, резко отделяющихся от общества своею нравственною и физическою наружностию, странностями и даже безобразием. Этому соответственен и вымысел самих приключений. Жизнь подобных лиц, как Саломея и Дмитрицкий, не могла иначе идти как не через невероятные мытарства».
В предисловии Вельтман, не называя Белинского, отвечает ему на те замечания, которые были высказаны критиком в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года». Писатель не хочет видеть в своих персонажах характеры, типические для своего времени, какими они действительно были, он уверяет, что «это… характеры неопределенных личностей, резко отличающихся от общества своею нравственною и физическою наружностию».
Свой замысел продолжить «Приключения» писатель выполнил. После «Саломеи» им были написаны и опубликованы романы: «Чудодей» (1849), «Воспитанница Сарра» (1862), «Счастье-несчастье» (1863).
После выхода «Саломеи» отдельным изданием в 1849 году в прессе появились статьи о романе. Передовая критика не изменила о нем своего мнения. На прежней позиции остался «Современник» (1851, т. XXV), который в статье «Обозрение русской литературы за 1850 год» дал следующий ответ на предисловие Вельтмана: «Ни критика, ни читатель не могут принять этих слов в оправдание невероятностей, которыми весь роман довольно обилен». До «Современника» выступили «Отечественные записки» (1849, т. 64), напечатавшие рецензию на отдельное издание романа. Рецензия начиналась признанием справедливости тех упреков, которые «и читатели и здравая критика давно уже повторяют его таланту… Упреки эти обращены на прихотливость, странность, причудливость его фантазии, на недостаток художественного такта, который указывал бы границы этой фантазии».