Приключения Родрика Рэндома
Шрифт:
Охотно вступил бы я в разговор с окружающими, но меня останавливал страх вызвать осуждение за самонадеянность, а также мысль, что я имею больше прав на внимание с их стороны, чем они на подобное снисхождение со стороны такого человека, как я. Сколько раз я краснел, заслышав перешептыванье и громкий смех других щеголей, вызванный, как думал я, мною! И сколько раз я восхищался завидным равнодушием этих избранников, которые созерцали горестное зрелище на сцене, не обнаруживая ни малейших признаков одобрения или интереса! Мое внимание было поглощено вопреки моей воле, и я не мог не плакать вместе с героиней, хотя и прибегал к многочисленным уловкам, чтобы скрыть столь неблаговидную слабость.
Когда театральное
К тому времени театр совсем опустел, и нам пришлось удалиться. Когда я вел ее по коридору, я заметил стоявших в углу пять-шесть молодых щеголей, из коих один, как показалось мне, подмигнул моей прелестнице, и когда мы прошли мимо, я услышал, что они громко захохотали. Этот смех заставил меня насторожиться, и я решил удостовериться, какова репутация этой леди, прежде чем завязать с ней более близкое знакомство. Так как ни одна карета не появлялась, я предложил леди проводить ее в таверну, где мы могли бы посидеть несколько минут, покуда мой слуга отправится за каретой на Стрэнд. Она как будто робела, не решаясь итти в таверну с незнакомцем, но в конце концов уступила моим патетическим увещаниям не подвергать опасности свое здоровье, которому угрожали холод и сырость на улице.
Добившись таким образом некоторого успеха, я пожелал узнать, какого вина угодно ей выпить, но она выразила крайнее отвращение ко всякого рода крепким напиткам, и я лишь с большим трудом убедил ее отведать желе. Тем временем я старался рассеять испытываемое ею смущенье, говоря ей все любезные слова, какие только мог придумать, в ответ на что она часто вздыхала и смотрела на меня томным взором, который, однако, был как будто сродни распутному подмигиванию куртизанки. Это открытие, вкупе с прежними подозрениями, заставило меня быть настороже и в то же время помогло избавиться от застенчивости и занимать ее веселой и развязной беседой.
Ведя с ней разговор, я добивался чести явиться к ней в дом с визитом на следующий день, но она, принося извинения, отказала мне в этой просьбе, опасаясь, как бы не оскорбился сэр Джон, который по натуре своей был склонен раздражаться из-за пустяков. Это упоминание, назначенное для того, чтобы довести до моего сведения, будто ее муж — титулованная особа, не пресекло моего все более назойливого ухаживания, и я даже отважился сорвать поцелуй.
Но — о, небо! — вместо того, чтобы упиться сладостным благоуханьем, которое сулил ее нежный вид, я чуть не задохнулся от испарений джина! Такой запах из ротика особы, только что заявившей о своем отвращении ко всем спиртным напиткам, превратил не только мои сомнения в уверенность, но и мой восторг в омерзение, и, не вернись мой слуга с каретой, у меня не стало бы сил соблюдать еще пять минут долее простую учтивость.
Я воспользовался этим случаем и подал руку леди, которая выставила против меня целую батарею своих чар, делая глазки, томно жеманясь, вздыхая и прижимаясь ко мне столь открыто, что
— Чорт тебя подери, собака! А за карету-то ты заплатишь?
Не получив никакого ответа, она начала ругаться со своеобразным красноречием, величая меня подлым парнем, негодяем и прочими именами, а в заключение заявила с проклятьями, что, видно, у меня в карманах пусто, несмотря на мою внешность.
Излив таким образом свое негодование, она велела кучеру ехать дальше, а я вернулся в таверну, где, очень довольный таким исходом приключения, заказал себе ужин. Я обошелся без услуг лакея за столом, сказав, что здесь находится мой собственный слуга, и, когда мы остались вдвоем, спросил Стрэпа:
— Ну-с, мсье д'Эстрап, что вы думаете об этой леди?
Мой приятель, не раскрывавший рта с минуты ее отбытия, мог выговорить только: «Что думаю!», произнеся эти слова со страхом и изумлением. Удивленный его тоном, я воззрился на моего лакея и, заметив его испуганный вид, спросил, уж не явился ли ему призрак его деда.
— Призрак! — повторил он. — Я уверен, что видел самого дьявола во плоти! Кто бы подумал, что при таком хорошеньком личике и скромном поведении можно явиться прямо с Биллингсгейт {73} и таить столько дьявольской злобы. Ах, да поможет нам бог! Front! nulla fides — nimium ne crede color! [68] , а нам надлежит пасть на колени и возблагодарить господа бога за избавление от этого гроба повапленного.
68
Никогда не доверяй наружности, не слишком верь красоте (лат.).
Я был склонен разделить мнение Стрэпа, и хотя не думал, что мне грозит опасность от соблазнов такого рода особ, однако решил действовать впредь с величайшей осмотрительностью и избегать всех подобных знакомств, пагубных как для моего кошелька, так и для здоровья.
Моей заботой было завести добрые знакомства, для чего я посетил несколько кофеен, где коротали досуг достойные завсегдатаи, не только англичане, но и иностранцы, и где моя наружность привлекла внимание и вызвала одобрение, какого только я мог пожелать. Поскольку в том же доме, где была кофейня, был и общий стол, я поднялся наверх и сел обедать совместно с тринадцатью посетителями, большая часть коих одета была лучше, чем я.
Беседа — главным образом на французском языке — перешла на политику; скоро я выяснил, что вся компания была на стороне французов, если не считать меня и вспыльчивого старого джентльмена, спорившего с английской резкостью со всеми, говорившими в пользу его христианнейшего величества. Но сей надежный патриот, который никогда не выезжал за пределы своей родины и черпал свои мнения и суждения из слухов и предрассудков, не мог сравняться со своими противниками, более учеными, чем он, и более опытными, и нередко позволявшими себе пускать в ход выдумки путешественников, будучи уверены в том, что он их не уличит.