Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана

Милошевич Сергей

Полюбовавшись камешком, Шура собрал весь брежневит в свою сумку, туда же положил кусочек шелка с заводской маркой и надписями, который он отрезал от купола (сам парашют Холмов спрятал обратно в барсучью нору). Затем Холмов направился к пруду. Вытащив из сумки сложенную в бухту длинную веревку с большим металлическим тройным крюком на конце (так называемую «кошку»). он принялся ходить по берегу, периодически забрасывая «кошку» в воду. Через час работы Холмов натаскал на берег целую кучу всякой дряни — несколько трупов дохлых кошек и собак, велосипедную раму, старое дырявое корыто, покрышку заднего колеса от трактора «Беларусь», несколько непонятных ржавых железяк — но скафандр буквально как в воду канул.

— Закурить

не найдется, касатик? — вдруг услышал Шура чей-то ласковый голос. Обернувшись, Холмов увидел худенького старичка в потрепанном зипуне с удочками в руках, насмешливо глядевшего на него.

— Крючки-то у тебя, касатик, маленько великоваты, — закурив, произнес старичок, кивнув в сторону «кошки». — У нас такой рыбы большой отродясь не было в пруду…

— Да я, батя, вовсе не рыбу ловлю, — нехотя ответил Шура, тоже закурив, — Понимаешь, лет десять назад мы тут с корешами раков ловили, ну и по пьянке водолазный костюм утопили. А теперь он мне понадобился. Вот, ищу..

— Водолазный костюм? Мериканский? Дык выловили его давным-давно! — неожиданно воскликнул старичок. — Гришка-молдаван лет пять назад с сеткой браконьерничал, ну и вытащил. Он его потом под опрыскиватель приспособил, там классные баллоны за спиной. Говорит, красота — одел эту штуку с баллонами, ходишь, прыскаешь — и никакие химикаты на тебя не попадают. Он, кстати, и сейчас в нем деревья опрыскивает…

— А где этот Гришка-молдаван живет? — оживленно спросил Шура, отшвырнув в сторону недокуренную папиросу.

— Улица Колхозная, 98. У него такой дом, из ракушняка, нештукатуренный, — объяснил старичок. Найдя дом № 98 по улице Колхозной, Холмов несколько раз сильно стукнул ногой и рукой в железную калитку. Вскоре из-за дома вывалилась фантастическая фигура в космическом скафандре с изображением американского флага на груди и надписью «USA» и, медленно переваливаясь, побрела к калитке.

— Чего надо? — мрачно спросил сидевший в скафандре загорелый усатый мужчина средних лет, откинув плексигласовое «забрало» и настороженно глядя на Холмова.

— Гражданин, — так же мрачно произнес Шура. (Он чуть было не добавил «Гришка-молдаван», но вовремя осекся). — Я из милиции, вот мое удостоверение. К нам поступила информация, что вы, несколько лет назад, занимаясь браконьерством, выловили в пруду скафандр американского летчика, выполнявшего разведывательный полет и сбитого нашими доблестными зенитчиками над Одесской областью…

— Э?… — только и произнес ошеломленный Гришка-молдаван, раскрыв рот. — Вот тебе и «э»! — рассердился Шура. — Ну-ка, вытряхивайся живо из скафандра, он необходим, как вещественное доказательство! Где ваша сознательность, гражданин, обнаружив такую вещь вы должны были немедленно сдать ее в компетентные органы. Впрочем, это скоро вам объяснят в другом месте…

Сунув скафандр в сумку, довольный Холмов поспешил на станцию. Бесспорные доказательства пребывания прапорщика Хомякова на Луне были обнаружены, а, стало быть, дело можно было смело продолжать дальше.

Приехав домой и отдохнув с часок, Шура отправился в Одесскую психиатрическую больницу на разведку. (Он решил не терять времени даром и довести это необычное дело до конца как можно быстрее). Однако, результаты разведки повергли Холмова в большое уныние. Все оказалось далеко не так просто, как он себе представлял. Спецотделение Одесской психиатрической больницы располагалось в середине окруженного со всех сторон больничными корпусами дворика и представляло собой самую настоящую тюрьму с забранными толстыми решетками окнами. И если в обычные корпуса психбольницы можно было хоть с большим трудом, но проникнуть, то спецотделение, котором содержались свихнувшиеся убийцы-маньяки, политически неблагонадежные граждане, лица, совершившие крупные

преступления на почве повреждения психики, первый советский человек, побывавший на Луне и т. д., тщательно охранялось широкоплечими «санитарами». (Взглянув на широкие физиономии которых, Шура безошибочно определил, в каком учреждении они фактически получают зарплату (О том, чтобы вызволить оттуда Хомякова обычным путем, передав ему штатскую одежду и веревочную лестницу, не могло быть и речи. Оставался один выход — каким-то образом внедриться в психбольницу и провести тщательное обследование окружающей обстановки. Для того, чтобы найти какое-то слабое место в охране спецотделения, какую-то «лазейку», через которую можно было бы вытащить Хомякова на волю. Собственно, здесь имелось только два пути — либо попасть в сумасшедший дом в качестве пациента, либо в качестве сотрудника. Первый путь Шура, после длительного размышления отверг — он бы значительно сковал его возможности для обследования окружающей обстановки. Оставался второй путь — устройство в психбольницу на работу. Однако, Холмову и здесь не повезло. В отделе кадров Одесской психиатрической больницы ему любезно сообщили, что свободных вакансий у них нет, за исключением дежурной санитарки.

— Это что, горшки выносить, что ли? — мрачно поинтересовался Шура.

— Если понадобится, то и горшки, — улыбнулась миловидная женщина, начальник отдела кадров. — А главным образом — делать уколы, подкожные впрыскивания и другие процедуры. Поэтому на эту должность нам необходим работник с медицинским образованием и опытом работы в лечебных учреждениях. У вас имеется такой опыт?

— Увы… — развел руками Холмов. — У меня имеется только большой жизненный опыт…

— К сожалению, этого явно недостаточно, — разочарованно сообщила начальница.

И Шура Холмов отправился на Пекарную 21 «Б», как говорится, несолоно хлебавши. Дома он увидел унылого Вацмана, которому сегодня тоже не повезло — оказалось, что на место Димы в вытрезвителе взяли другого человека, а его самого уволили за прогулы. (Хотя Вацман несколько раз посылал из Хлебалово телеграмму с просьбой предоставить ему отпуск за свой счет в связи со сложными семейными обстоятельствами).

— Не расстраивайся, Вацман, все это ерунда, — рассеянно произнес Шура, погруженный в свои мысли. — Найдем тебе какую-нибудь службу… И тут внезапно в голову Холмова пришла блестящая мысль.

— Блин, и как это я сразу не догадался! — хлопнул он в ладоши. — Вот кто в сумасшедшем доме будет горшки выносить… Господин Вацман!

— Не понял… — поднял на него удивленные глаза Дима.

— Сейчас поймешь, — махнул рукой Холмов. Найдя под шкафом небрежно свернутое в рулон послание Хомякова, он протянул его Диме. — Читай…

Недоуменно пожав плечами, Вацман погрузился в чтение туалетного манускрипта. — Ты думаешь, что это все правда? — с сомнением покачал он головой, закончив читать. Вместо ответа Шура молча открыл сумку и показал Вацману скафандр, парашютный шелк с надписями и кусочек брежневита.

— Все точно. Я был сегодня….
– и Шура рассказал Диме о результатах своего посещения Одесской психиатрической больницы.

— Как видишь, все достаточно удачно складывается, — закончил он свое повествование. — Предлагаю тебе завтра же устроиться в сумасшедший дом дежурной санитаркой, не спеша осмотреться, посмотреть что к чему, если будет возможность — втереться в доверие к охране. А дальше за дело возьмется Шура Холмов… Дима озабоченно почесал затылок.

— Охота была с этими психами возиться, — нерешительно произнес он, стараясь не смотреть на Шуру. — Еще прибьют там. Да и вообще вся эта затея достаточно рискованная, как я понимаю. Вдруг все раскроется. Тогда мне визу до конца дней моих не откроют, за обладание таким важным государственным секретом…