Приключения Торпа и Турпа
Шрифт:
Кстати, не только у торговцев, но и в самом городском магистрате дела шли из рук вон прескверно. После того, как бургомистр был помещен в Скворечник, члены магистрата ежедневно собирались на Большой Совет, чтобы избрать нового бургомистра. Заседания вел казначей, который был совершенно уверен, что изберут именно его, поскольку у него в руках находятся все финансы города. Но казначей здорово просчитался — бургомистром его не избрали. И вообще никого не избрали, потому что ни один член магистрата не хотел голосовать за другого, а голосовали только сами за себя. Наконец, на шестом подряд заседании у казначея лопнуло терпение.
— Если вы меня не изберете, — заявил он, —
После такого дерзкого шантажа в зале поднялась настоящая буря возмущения.
— А если меня не выберут, — кричал судья, — я всех засужу на пожизненный срок!
— А я всех арестую! — крикнул начальник полиции.
— А я, — пригрозил начальник тюрьмы, — посажу всех в тюрьму. Причем, НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО!
Все уже чуть было не подрались, но тут раздался голос Судокоффа, который, хоть и был человеком незначительным, тоже являлся членом магистрата как представитель торговой части населения города.
— А я, если меня не выберут, — заявил Судакофф, — никому из вас не продам ни одного ведра.
Тут прочие члены магистрата принялись хохотать, и хохотали минут шестнадцать, если не больше.
— Ох, не могу! — стонал судья. — Он не продаст нам НИ ОДНОГО ВЕДРА! Ох, держите меня!..
— Даже… даже… даже детского ведерочка не продашь? — захлебываясь от смеха, спросил начальник полиции.
— Не продам, — угрюмо подтвердил Судакофф.
— Ах… ах! А как же мы будем играть в пе… сочек? — с трудом проговорил прокурор, и все повалились на пол от хохота.
Насмеявшись вволю, члены магистрата приосанились. Они вдруг почувствовали себя как-то значительнее, что ли. Все-таки все они, за исключением этого клоуна Судакоффа, довольно важные персоны. Отцы города, а не какая-нибудь сошка. И каждый из них вправе стать бургомистром. Каждый, а в особенности…
— Ну что, — предложил казначей, вытерев слезы, — может, проведем еще одни выборы?
— Отчего ж не провести? Проведем, — откликнулись остальные.
Все взяли по листику бумаги с изображением герба города, написали на нем имя кандидата и бросили в большую стеклянную вазу. Результаты выборов оказались такими: каждый снова проголосовал сам за себя.
— Так, — проговорил казначей среди всеобщего гробового молчания. — Значит, вот как? Ну ладно! Не хотите по-плохому — по-хорошему хуже будет.
После этой непонятной угрозы казначея все угрюмо разошлись по домам.
Но и на следующий день, и на последующий, и на после-после-последующий избрать бургомистра не удалось. Городом, по сути дела, никто не управлял. Члены магистрата перессорились, торговцы перессорились, и, наконец, все жители города тоже перессорились между собой.
Что же все-таки случилось с нашим славным городом, в котором всегда было так хорошо и уютно? Вот он, вроде, стоит, как прежде. Только дома в нем без крыш. Точнее, с крышами, но невидимыми.
Вот-вот! В том-то все и дело. Не зря призрак говорил тогда Турпу про Марс. Негодяй Картар был все-таки неплохим ученым. Он точно рассчитал, когда Земля будет находиться под знаком Марса, и именно в это время сделал все крыши в городе невидимыми. Невидимые крыши не могли остановить лучи Марса — планеты войн и зла — и люди, открытые этим злым лучам, стали злыми сами.
Единственным, на кого Марс никак не повлиял, оказался бывший бургомистр, поскольку он был сумасшедшим, а на ум сумасшедшего не могло повлиять ничто. Бургомистр целыми днями шлялся по Скворечнику, придумывая какие-то новые шутки, которые доводили следивших за ним санитаров до бешенства. Любимой же его выходкой была игра в птичку. Бургомистр
— Я маленькая птичка. Мое гнездышко за речкой. Там сидят мои маленькие птенчики и ждут свою маму с червячком в клювике. Сейчас, мои хорошие, сейчас я к вам прилечу — и бургомистр делал вид, что хочет вылететь из окна.
Тогда санитары кидались к нему, стаскивали с подоконника, давали тумака, связывали рукава смирительной рубашки за спиной, после чего шутник на время успокаивался. Но не надолго. В запасе у него еще оставались стишки, которые он сочинял и тут же читал санитарам вслух:
Какое положеньице смешное — Связали птичке крылья за спиною. Она теперь не может улететь, А может только, только, только петь!И бургомистр принимался горланить арию из «Травиаты». А пел он ее до того отвратительно, что, слушая его, недолго было и самому сойти с ума.
Бургомистр был единственным обитателем Скворечника. Даже поэт Липос больше не появлялся там, чтобы в затворничестве и уединении сочинять новый сборник стихов.
— Мне там больше делать нечего, — говорил Липос с нескрываемой иронией. — Кажется, в Скворечнике уже имеется один поэт.
На самом же деле Липос просто не писал больше стихов. Он занимался тем, что подсчитывал, сколько денег он получит, если издаст сборник, скажем, из ста стихов, по странице на стих в среднем.
Впрочем, был, кроме бургомистра, еще один человек в городе, не поддавшийся влиянию Марса. Но этот человек так редко появлялся на людях, что и мы о нем позабыли. Это был городской архивариус — маленький, сухонький старичок в очках, внешне смахивающий на крота. А не повлиял на него Марс потому, что все дни архивариус проводил в своем подвале, роясь в старинных рукописях и документах. Настоящее мало интересовало сего почтенного гражданина, ибо прошлое целиком занимало его ум.
— Да разве может в наше время, — рассуждал он, — произойти что-нибудь удивительное и величественное? В то время как эти, покрытые пылью веков бумаги, — он любовно поглаживал свои архивы, — хранят свидетельства о событиях воистину невероятных.
Вот, хотя бы, эта рукопись, — и архивариус развернул пожелтевший от времени пергамент, исписанный старинными готическими буквами, погрузившись в чтение.
«Было сие в века давние. Нам же везомо о том со слов предшественников наших. И процветал наш Город, и всего было в нем в достатке, и были жители его довольны и сыты. Но свирепый жук колорадский принялся опустошать поля наши картофельные, и голод воцарился в Городе, и царил много дней и ночей. И тогда рыцарь славный собрал свое войско, и с мечом в руке повел его на жука. И битва рыла свирепая, и дрогнул жук, и в бегство обратился, и ушел из наших мест навсегда. И минул голод, и снова были жители сыты и довольны. А с тех пор Герб Города таков есть: имеет он форму щита, а на щите том — алюминиевый рыцарь в доспехах, и в правой руке его меч, и мечом тем жука колорадского он пронзает. Левая же рука его победоносно вверх вскинута. И все сие на червонном поле, кое червленной наискось лентой пополам из верхнего угла, что справа, делится, а на ленте той — треугольники алюминиевые. Сиречь крыши — главное достояние Города нашего».