Приключения Турткоза
Шрифт:
Вот с какими мыслями Турткоз встречал рассветы и провожал дни.
Прошли лето и осень. Похолодало, повалил снег.
Минувшей ночью Турткозу опять приснился Карабай. Будто бы они вдвоём сидят в горах, на берегу родника Карабулака, который, пробиваясь из-под корней дикой орешины, просачивается между замшелых валунов и камней, прокладывает себе дорогу и струится вниз.
Турткоз лежит у самого родника. Глядит в его прозрачную гладь. Видит щенка, который внимательно следит за ним. Мало того, что этот нахал так подозрительно уставился на него, он ещё угрожающе скалится. Обозлённый Турткоз начинает лаять на щенка. Тот, нисколечко не испугавшись, отвечает ему тем же. Турткоз ещё пуще выходит из себя. А тут Карабай
«Ну и дурачок же ты, Турткоз, сам на себя лаешь! Это же в воде твоё отражение, зачем же ты лаешь на самого себя?»
Уж сколько прошло, а увидел сон и будто опять побывал у Карабулака. И в ушах всё ещё звучит смех Карабая.
Турткоз выглянул из конуры. Снег пошёл сильнее, большими, пушистыми хлопьями. Холодно. Щенок поджал хвост, съёжился, закрыл глаза. Вот бы сейчас проверить, загнали ли овец в овчарню, где им тепло и уютно, и они стоят, тесно сбившись… Конечно же, овцы давно в овчарне, а мама Ала-пар, как всегда, лежит в стоге сена. И, быть может, тоже видит сны. И снится ей Турткоз…
Хозяйка, мама Тургуна, принесла и молча поставила перед Турткозом миску супа. С тех пор, как похолодало, Турткоза стали кормить чаще. И всегда чем-нибудь вкусным — потрохами, свежим мясом. Но хорошая, сытная еда не радовала пса. Он чувствовал, что неспроста всё это, что лакомства могут ещё выйти ему боком.
Стемнело. Всё вокруг сверкает под снегом, а с неба летят белые, мохнатые хлопья. Корявые ветви тала, растущего напротив конуры, подгибаются под тяжестью снежной шубы и по-старчески кряхтят — поскрипывают.
Из ярко освещённого дома вдруг вышел мясник — на ступеньки веранды упала слепящая полоса света. Мясник тяжело зашагал к конуре. Даже в темноте было хорошо видно, какое у него красное лицо. Так и сияет, как фонарь. Одет в шелестящий шёлком чапан, обвязан двумя яркими поясными платками, грудь распахнута, дышит паром, и от одежды даже пахнет жареным мясом.
Вот мясник снял с колышка цепь, выволок Турткоза из конуры. Потом неожиданно схватил его за ноги, опрокинул на спину и давай валять в снегу. Удивлённый пёс и не подумал даже сопротивляться. Ведь здоровый, взрослый человек, а что делает? Играет, как малое дитя! Уж если очень ему хочется поиграть, придумал бы что-нибудь другое. Снег-то холодный, забивается в шерсть, тает на теле, а ему, Турткозу, ещё всю ночь лежать во дворе, в конуре без дверей…
Пёс стал сердиться, захотелось даже цапнуть мясника за руку, но вовремя удержался. Глянул на нож, висевший на поясе хозяина, и удержался. С этим человеком лучше быть настороже. А мясник всё валял Турткоза в снегу, валял, шумно дыша, и приговаривал: «Терпи, псина, терпи, волчина, закаляйся, тебе же на пользу, дурачина!» Потом, видно, ему надоело это занятие: поставил собаку на ноги, вывел на поводке на улицу. У калитки наготове стояла машина. Мясник привязал конец цепи к «Волге», а сам сел за руль. Машина тронулась, натянув цепь. Ошейник сразу сдавил горло. Чтобы не задохнуться, Турткоз побежал за «Волгой». Машина увеличила скорость. Турткозу тоже пришлось прибавить ходу. И вот они уже несутся как угорелые, связанные одной цепью, и щенка заботит лишь одно: не упасть бы, не потерять под ногами опору. И тогда машина понесёт его, как беспомощный мешок отрубей.
Обтирание снегом, гонка за автомобилем повторились и на следующий день. И на третий, и на пятый. Целый месяц так было. А когда снег стаял, мясник стал обливать его ледяной водой из-под крана и опять заставлял нестись за машиной. И весь этот ужас он называл закалкой, жестокий человек!
Турткоз теперь каждый день со страхом ожидал наступления вечера.
В один из морозных дней мясник посадил Турткоза в машину и повёз куда-то. Он, видно, очень хорошо знал город: «Волга» скоро выбралась
Машина с глухим урчанием взобралась на холм, сбежала вниз и подкатила к трём тополям, вокруг которых стояло уже много забрызганных грязью автомобилей. Кругом было полным-полно людей. И все какие-то большие, усатые, краснощёкие, как мясник. Многие держали за поводки собак, испуганно жавшихся к хозяевам или злобно рычащих, готовых растерзать всякого, кто приблизится к ним.
То ли это базар, где продают собак, то ли ещё что?.. Турткоз ошалел, весь напрягся, готовясь к любой неожиданности. Хозяин шёл впереди, расталкивая людей, что-то покрикивая. Турткоз настороженно ступал за ним. И вдруг в такой невообразимой толчее, шуме и гаме мелькнуло что-то знакомое, родное и близкое. Турткоз вгляделся повнимательнее: прямо перед ним стоял Куппак. Да, да, брат! А рядом с ним его хозяин, тот самый Бородач, что собирал деньги после пения «сладкоголосого»!
Куппак здорово вырос. Да это и неудивительно. Он всегда ел за троих и вообще был крепыш…
Турткоз очень обрадовался брату. Шутка ли, встретить на чужбине, где всё непонятно и полно опасности, родного брата! Турткоз рванулся было к Куппаку, но тот то ли не узнал его, то ли не захотел узнавать, залаял, громко и злобно: «Вон, вон, вон от меня!»
Турткоза как кипятком окатили. Ну и Куппак! Всё ему нипочём, каким был зловредным, таким и остался. Подумать только, как принял родного брата: хуже лютого врага!
Хозяин снял с Турткоза ошейник и подтолкнул коленом вперёд. Освободили и Куппака. Турткоз не успел ещё понять, чего от него хотят, а братец уже налетел на него вихрем, щёлкнул клыками. Только в последний миг Турткоз успел ловким ударом отбросить того в сторону.
Куппак опять рванулся к Турткозу, но тот увернулся и тут же встал к нему мордой, боясь подставлять бок. И вовремя. Куппак подпрыгнул вверх и вперёд, чтобы придавить брата к земле. Но успел подпрыгнуть и Турткоз. Так передние лапы Куппака оказались на спине Турткоза, передние лапы Турткоза — на спине Куппака, а морды их прямо друг против друга. И только теперь понял Турткоз, что этот пёс с налитыми кровью глазами — не тот Куппак, сварливый, но в общем-то безобидный брат, а злобный, беспощадный зверь, готовый перегрызть горло каждому, кто встретится на его пути. Он был закалён в боях: туловище и морда в сплошных шрамах, глаза горят огнём и жаждой крови.
Куппак рычал, поджидая удобного момента. Но теперь и Турткоз был начеку. Он понял, что их специально свели в драке и, если он уступит, Куппак его не пощадит.
Турткоз и Куппак лязгали и скрежетали клыками. Окружившие их тесным кольцом люди громко кричали: «Ату его, Куппак, ату! Покажи наших!», «Возьми его, Турткоз, дай жару!»
Странный всё-таки собрался здесь народ: какое им удовольствие натравливать брата на брата?
Куппак изготовился к новому прыжку. Однако Турткоз не стал дожидаться его натиска, подскочил к Куппаку, схватил его за шею и отбросил в сторону. Братец пролетел метров пять и шлёпнулся на землю у самых ног визжащего от ярости Бородача. Турткоз решил, что дело своё сделал, повернулся и спокойно направился к хозяину. Он не видел, как Куппак, по шатываясь, встал с места, помотал окровавленной головой, приходя в себя, а затем бросился вслед за ним. Он только почувствовал вдруг, что острые клыки вонзились в заднюю лапу и с хрустом раздробили кость. Не в силах вынести боль, Турткоз жалобно застонал и оглянулся. В глазах его была мольба: «Отпусти меня, братишка! За что ты так? Я ведь не хотел тебе зла. А ты!..» Но Куппак не отпускал его. Чем больше Турткоз старался высвободить лапу, тем сильнее впивались в неё острые клыки Куппака. Турткоз беспомощно растянулся на грязном снегу. Ох как же ему было больно!..