Приключения Турткоза

Анарбаев Суннатулла

На дороге появился и проехал мимо них всадник в тяжёлой меховой шубе, в лисьей шапке. От него пахло кострами, овчарнями, горными ветрами. Ни от кого не могло так пахнуть, кроме как от чабана. Турткозу всадник показался даже знакомым. Уж не сосед ли Карабая? Они ещё с Куппаком утащили из его дома козлиную шкуру, и старая мать чабана гонялась за ними по улице!

— Иди, Турткоз, иди за этим человеком… Он, наверное, едет в ваши края… — подбодрил Тургун собаку дрожащим голосом.

Неужели наконец-то пришла долгожданная свобода! Неужели он, Турткоз, возвратится в места, родные сердцу, в места, которые снились ему каждую ночь, места, которыми он бредил всё

это время! И пёс подпрыгнул и помчался за всадником, уже умчавшимся далеко вперёд. Но на полпути к нему Турткоз остановился как вкопанный, резко обернулся назад. Маленькая фигурка Тургуна одиноко маячила посреди широкой, необъятной степи, на фоне серой громады бетонного туннеля. Острая боль резанула пса по сердцу, и, не раздумывая, он повернул назад. Но мальчик больше уж не смотрел ему вслед. Низко опустив голову, он медленно удалялся прочь. Турткоз остановился. Ему опять вспомнились родные места, мама Алапар. Но было и очень жалко покидать Тургуна. Неизвестно ещё, что с мальчиком сделает отец за то, что отпустил собаку. И может, Турткоз покидает друга в самые тяжёлые для него дни!..

Пёс залаял, протяжно, тоскливо, надеясь, что Тургун услышит его, оглянется, позовёт. Но тот уходил всё дальше и дальше. Вот к нему подкатил автобус, остановился. Тургун занёс ногу на подножку, схватился за поручень, подтянулся, сделал ещё один шаг и исчез в огромной красной машине…

Турткоз завыл. «Прощай, Тургун! Прощай, дружище! Я никогда не забуду тебя… Ты хороший, добрый, чуткий мальчик и будешь таким же, когда вырастешь… Прощай!..»

Турткоз повернулся и затрусил по пыльной дороге. Вскоре он догнал всадника. Тот долго не замечал следовавшего за ним пса, а когда увидел, удивлённо воскликнул:

— Ба-а, ты откуда появился, приятель?! — Присмотрелся повнимательнее и вдруг добавил: — Уж не Турткоз ли ты?.. Точно, Турткоз! Смотри, как вырос, тьфу-тьфу, не сглазить! Домой, значит, навострился?! Ну, добро, добро… То-то обрадуется Карабай! Он ведь, как узнал, что тебя отдали тому мяснику, все глаза выплакал…

Дорога была неблизкая, но Турткоз и не заметил, как прошли её. Вот он наконец и дома. У моста через Аксай, за которым начинался кишлак, нетерпение взяло верх: пёс рванул вперёд, оставив далеко позади своего спутника…

Столб со знакомой тарелкой на макушке. Калитка. Загон для овец. А вон в конце улицы появилась отара. Впереди неё, как всегда, важно шествовал серый козёл с медным колокольчиком на шее. И тут же взвился в воздух, понёсся по окрестностям протяжный голос молодого чабана, подгонявшего непослушных овец:

— Ку-у-у-р-р, хайт!

Сердце Турткоза чуть не разорвалось. Он залаял и бросился навстречу отаре, надеясь, что впереди, чуть сбоку рогатого важного козла, как всегда, следует его мама, Алапар. Но её там не оказалось. Турткоза встретили его двоюродные братья — Арслан и Каплан. Они его узнали сразу, драк устраивать не стали.

Но где же всё-таки мама? Быть может, она вернулась домой раньше отары?

Турткоз побежал к дому, из трубы которого валил густой дым. У калитки стоял коренастый, чернявый, улыбающийся мальчик. Он с изумлением смотрел на вдруг появившегося перед ним Турткоза. Карабай даже рот разинул — до того не поверил своим глазам. Потом он вскрикнул:

— Турткоз, ты ли это, старина?! Откуда ты появился, неужто сбежал от этого проклятого мясника?! Ну и молодчина ты!..

Турткоз залаял громко, раскатисто, радостно («Да, да, это я — твой Турткоз, твой старина!»), прыгнул вперёд, положил передние лапы на плечи своего самого дорогого человека. Карабай

тоже крепко обнял пса. Турткоз облизал мальчику обе щеки, руки, потом взвизгнул («Подожди, родной, мы с тобой ещё поговорим, я только проведаю маму!»), отбежал, оглядываясь по сторонам. Ему не терпелось увидеть маму, по которой он так скучал, но которой почему-то нигде не видно…

В это время к калитке приблизился старый чабан — отец Карабая. Он вёл на поводу понурого ослика. Турткоз не присматривался внимательно, но краешком глаза успел заметить: чабан снял с ослика что-то, бережно опустил на землю. И вдруг какое-то недоброе чувство кольнуло сердце Турткоза. Он и сам не понял, как очутился возле старого хозяина. На земле лежала завёрнутая в рогожу мама Алапар. Она тяжело, с хрипом дышала и была вся в крови. Алапар, может, узнала сына, рванулась к нему, но тут же бессильно уронила голову…

Турткоз яростно залаял, кидаясь к ней. Из глаз его покатились крупные капли слёз.

Алапар молчала. Турткоз лизал ей морду, глаза, лапы, лоб, жалобно скулил…

Отец Карабая, мужественный человек, повидавший в жизни всякое, стоял, опершись на тяжёлую суковатую палку, молча следил за невесть откуда появившимся Турткозом, а глаза тоже повлажнели…

— Свиделись, называется… — проговорил он с горечью. — Смотри, как скулит бедняга, совсем будто человек. Ну, погоди, серый, ты у меня ещё поплатишься!

Турткоз тоже сразу понял, кто виноват в смерти Алапар, едва увидел её со вспоротым животом. Это, конечно же, дело отъявленного врага овец и пастушьих собак — волка…

Турткоз всю ночь не находил себе места. Кружил вокруг загона для овец, обнюхивал места, где ходила, лежала мама Алапар. Он и раньше не любил волков. А теперь его ненависти не было конца.

Не в силах побороть тоску и бессильную ярость, Турткоз несколько ночей подряд выл на луну. Никто ему не мешал. Все понимали глубину его горя.

VII. ОДИН НА ОДИН!

Шли дни, жизнь брала своё: горе Турткоза стало сглаживаться, уступать повседневным заботам и радостям, постепенно он подружился со всеми собаками из соседних зимовок. Старые собаки, которые уже не ходили с отарой, с восхищением смотрели на него, тихо урчали, как бы говоря: «Сразу видно, чей это сын: сдержанный, сильный, чуткий — весь в Алапар! На такого всегда можно положиться». Так думали старые псы. Но некоторые молодые забияки не сразу поняли, с кем имеют дело. Как-то раз решили припугнуть этого задаваку-пришельца. Собрались втроём и накинулись на него. Турткоз вовсе не хотел драться, но когда щенки совсем обнаглели, одного свалил с ног, другого отбросил далеко в сторону, третьего до смерти напугал, щёлкнув клыками. Задиры разбежались и впредь молчаливо уступали Турткозу первенство во всей окрестности.

Турткоз хотел жить в мире и дружбе со всеми собаками и уж никак не грызться с теми, кто, не жалея сил, караулит колхозных овец. Вот если волк когда-нибудь один на один встретится — это другое дело. Турткозу понравилось, что даже те глупые задиры ненавидят серых разбойников, их общих врагов. Стоит им почуять волка — ощетинятся, рычат, глаза горят диким огнём!

Об одном жалел Турткоз: что нет рядом Куппака. О нём он вспоминал каждый раз, когда видел двоюродного брата Арслана, очень похожего на непутёвого братца. Ах, если бы Куппак жил здесь, вместе с ними, вместе сторожил бы овец, был бы в руках у хорошего чабана! Тоже наверняка стал бы отличным волкодавом! А теперь уж, наверное, всё потеряно. Не в те руки попал Куппак со своим характером, не в те…