Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада
Шрифт:
— Вы, наверно, те самые… все пчелы разыскивают вас… — прошептала она и потеряла сознание.
Все, кто находился в лодке, окружили Жужу, Бяка-Задавака готов был засыпать ее вопросами, но доктор Меэрике строго сказала:
— Пчелка нуждается в абсолютном покое. Сами видите, как она натерпелась, пока искала нас. Помогите, пожалуйста, перенести ее в каюту. А ты, Гав, постарайся быстро найти чем перевязывать — нужно наложить шину на поврежденное крылышко.
Легко сказать — найди чем перевязывать. Где найдешь посреди огромного моря? Эх, если бы марлевый платочек был на своем Месте — в кармашке с красным крестиком! Гав уже примерялся к широким штанам Бяки-Задаваки,
Пока на борту царила суета, лодка неслась заданным курсом. Когда Тельняшкин вновь заступил на вахту, сердце его радостно забилось: он заметил в волнах округлый предмет, который мог быть только навигационным знаком, уж Тельняшкин-то понимал в этом толк.
— Братцы! — закричал он. — Прямо по курсу буй, а это значит, что берег совсем близко! Уж я-то знаю: такие навигационные знаки ставят только вблизи берега!
Действительно, на волнах покачивалось что-то округлое, красного цвета.
— Друзья мои! — торжественно начал Бяка-Задавака. — Приготовьтесь к прибытию на самый счастливый остров, какой только есть на земле. Земля обетованная посылает нам свой привет! Этот знак указывает нам путь в счастливую гавань!
Лодка все ближе подплывала к красному бакену. Прав был Буревестник: чем ближе к судоходному знаку, тем спокойнее становилось море. Теперь уже отчетливо был виден выступающий из воды позади буя покатый серый холм.
— Сладкая Отрада! Сладчайшая моя Отрада! — воздел руки к небу Бяка-Задавака. — О, штурман-боцман-капитан! Рули скорее к берегу, дай мне ступить на сладчайшую из земель… Но… но что это?
Он вдруг осекся на полуслове, и руки неуверенно повисли в воздухе.
— Что… что случилось с островом? Почему он так… так пуст? И так мал? Неужели стихийное бедствие постигло его? Где же… где же все шоколады-мармелады? И это сюда мы стремились, подвергаясь страшному риску…
— Что вам здесь нужно? — внезапно перебил его незнакомый голос. Как ни странно, он исходил из… судоходного знака. — Это мое место. Я каждый день сюда приплываю — и «буй» нетерпеливо завертел головой. Да-да, головой, потому что это был никакой не буй, а розовенький пластмассовый бегемотик в красных штанишках, который нежился на солнышке, подставив его ласковым лучам свое розовое брюшко.
— Смотрите, не ткните меня носом своей лодки, — предупредил он. — А то мама задаст вам жару!
— Не беспокойся, — ответил, наконец, оправившись от удивления, Бяка-Задавака. — Скажи-ка лучше, что сделалось с островом? — В голосе его слышалось неприкрытое страдание. — Почему он так мал? И гол?
— Разве мал? Разве гол? — удивился, в свою очередь, бегемотик.
— Видите, милейший, — повернулся Бяка-Задавака к псу-санитару, — кому на самом деле нужны очки. Эх, бегемот-бегемотище, да разве ты сам не видишь? — и он горестно махнул рукой в сторону холмика над водой.
Бегемотик глянул — да так расхохотался, что чуть не захлебнулся. Он вертелся в воде и так, и этак, толстые ноги его так бултыхались, что море вокруг закипело.
— Это… это не остров… хе-хе-хе, — с трудом произнес
Бяка-Задавака застыл с открытом ртом, зато все остальные так и схватились за животики. Когда смех поутих, маркиз, собрав остатки достоинства, решил спасти положение:
— С каких это пор бегемотики обитают в море? Неслыханно!
— Дело в том, что моя мамочка терпеть не может сладкого, а на острове Сладкая Отрада все сладкое, даже в речке там течет не вода, а какао. Мамочка не разрешает и мне там плавать — от сладкого болит животик. Приходится заплывать далеко в море, потому что у берега даже море не соленое, а сладкое.
— Да где же он, наконец, этот сладкий берег? — взмолился маркиз.
— На лодке не заметите, как домчитесь. Держитесь все время прямо — и скоро вы будете на месте.
И бегемотик с наслаждением повернулся пузиком кверху, подставив его солнышку. И все опять увидели, что когда он не шевелится, ну точь-в-точь красный буй!
Вскоре завиднелся и берег. Вначале он казался лишь узкой полоской над морем, потом путешественники стали различать горы, вершины, и наконец целый остров во всем своем великолепии предстал перед ними.
Высились белые и розовые дома из пастилы, зеленели конфетные деревья, коричневели шоколадные заборы и перила, стлались под ногами мелкими квадратиками вафельные тротуары, качались качели, вертелись карусели и еще было столько всяких удивительных вещей, какие могут быть только на сказочном острове.
У подножия громадной горы сверкал и переливался на солнце облицованный серебряной бумагой замок, который не мог принадлежать никому иному, как правителю чудесного острова, могущественному Шоко-Роко.
Торжественный прием
От сверкающего замка по мощенной леденцами мостовой спускалась к морю шумная процессия, сразу привлекшая к себе внимание прибывших. Впереди чинно вышагивал важный господин в цилиндре из серебряной бумаги. Все его одеяние так блестело на солнце, что смотреть на него можно было только прищурившись. На нем был ярко-красный сюртук, светло-зеленые брюки в желтую полоску и лакированные туфли с золоченым рантом.
Вокруг блистательного господина крутились и скакали шоколадные сорванцы в цветных одеждах из серебряной бумаги и все в разных шапочках. Они так ловко выкидывали свои коленца, что воздушные шарики, которые они держали на ниточках, все вместе образовывали причудливую крышу-балдахин над правителем и заслоняли его от солнца. По правую руку от правителя на шаг сзади важно переваливалась на коротких лапках сова, по левую — на два шага сзади — мягко ступал марципановый лев.
За правителем в представительной процессии шествовали всевозможные шоколадные и марципановые фигурки — зайцы, раки, утки, лошади, собаки, кошки, обезьяны, медведи, ягнята, следом за ними в строю маршировали марципановые львы. Видимо, то были приближенные правителя. За процессией весело кувыркались клоуны и прыгали скоморохи-оркестранты, которые больше били в литавры и барабаны, чем дудели в трубы и фанфары.