Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада
Шрифт:
Бяка-Задавака хотел разглагольствовать и дальше, но тут из столовой посыпались пионеры. Тельняшкин тоже сообразил, что нужно затаиться: шмыг к куклам, и затих, будто и не трогался с места.
Керсти и Каарел даже не подозревали о коварных планах Бяки-Задаваки, они просто шалили и веселились на белом морском песочке, как делают все дети, когда они в хорошем настроении и никто их не одергивает.
Совсем
Меэрике вообще не понравилось, что ее выхватили прямо с приема больных и сунули в пляжную сумку. Еще больше ее рассердило то, что туда же сунули и пса-санитара, ведь в Квартирляндии, таким образом, не оставалось ни одного медика, кто же окажет неотложную помощь в случае чего?
Еще в автобусе Меэрике пожаловалась Гаву. Правда, Керсти ничего не услышала, ведь кукольные разговоры способны слышать лишь те, кто очень любит кукол. Глядя на Меэрике, не скажешь, чтобы хозяйка уж очень о ней заботилась. Хотя девочке и купили швейную машинку и она взялась шить штанишки медвежонку, да только не видно, чтобы работа продвигалась.
Белый халат доктора Меэрике с красным крестом на кармашке был уже не такой белоснежный, как раньше, и марлевый платочек не выглядывал больше из кармана, и белой шапочки не было на голове, с первого взгляда и не скажешь, что Меэрике — медицинский работник. Песик Гав выглядел не лучше. Гордость его — белый хвостик, которым он без конца похвалялся перед медвежонком, — беспомощно повис на одной ниточке, да к тому же и промок насквозь во время катания на лодке Каарела. Куклам бы отдохнуть, подсушиться, но дети ни на секунду не оставляли их в покое. Зато когда услышали звонкие голоса и смех пионеров, бросили кукол и без оглядки побежали в лагерь полюбопытствовать, что там происходит. Спектакль еще не начинался, и если бы руководитель Кукольного театра не разрешил ребятам рассмотреть кукол и поиграть с ними до начала представления, может, ничего такого и не случилось бы, но дети есть дети, расшалятся иной раз так, что и сами не помнят, что делают. Как бы там ни было, но когда стали собирать кукол, оказалось, что двух недостает. То ли кто-то отошел с ними, заигрался, а потом забыл, то ли еще что, но найти их не удалось.
На самом же деле, когда дети стали разбирать кукол, Бяка-Задавака и Тельняшкин воспользовались суматохой, проворно соскользнули с полки и спрятались за дверью. Там они притаились, чтобы при первой возможности выскочить во двор, но это никак не удавалось сделать, потому что все время кто-то либо входил, либо выходил, и беглецам оставалось только ждать удобного момента.
— Давай! — решился наконец Бяка-Задавака, когда никого не было поблизости. Они кубарем скатились по ступенькам, пересекли дорожку, посыпанную гравием, перелезли через песчаную горку и оказались в тени густого вереска.
— Уф! — выдохнул Бяка-Задавака, плюхнувшись на мягкий мох. — Считай, обошлось. Никто не заметил.
Не тут-то было. Беглецы услышали чьи-то торопливые шаги.
— Погоня! — ужаснулся Бяка-Задавака. — Давай
Шаги становились все ближе и ближе, но вот они разом стихли. Видно, преследователь увидел их и остановился.
— Что, играете в прятки? — раздался добродушный голос. — А я еще до десяти не досчитал. Надо, чтобы все было по правилам. Но сначала давайте познакомимся — я ежик Торопыга.
— Ну и напугал ты нас, — с облегчением проговорил Бяка-Задавака, отряхиваясь от хвои. — Вот, испачкались из-за тебя. И надо ж тебе было именно здесь и именно сейчас пробегать!
— Конечно надо! — удивился ежик такой недогадливости. — А кто же мне пропитание искать будет, не ты ли? И вообще, я вас в наших местах первый раз вижу. Кто такие? По грибы приехали или как?
— Катись ты со своими грибами, — разозлился было Бяка-Задавака, но тут же сменил гнев на милость, ибо пришла ему в голову хитрая мысль.
— Знаешь ли, уважаемый Торопыга, отведи нас кратчайшим путем к морю так, чтобы никто не заметил, а мы тебе за это… грибов, самых лучших, самых белых, сколько хочешь!
— Идет! — без раздумий согласился доверчивый Торопыга. — Садитесь!
— Ты что, думаешь у нас штаны из жести? — с опаской попятился Бяка-Задавака. — Иди вперед, показывай дорогу, а мы следом.
Ежика дважды просить не надо было, уж он-то цену времени знал.
— К самой воде я вас не поведу, — бубнил он по дороге. — Дойдем до опушки, а там сплошной песок, сами увидите, куда идти.
Вскоре они уже стояли у желтенького киоска на краю сосняка, отсюда виднелась красная моторная лодка, до которой было рукой подать.
— А теперь давай, — деловито потребовал ежик.
— Чего давай? — удивился Бяка-Задавака, который с легкостью давал обещания направо и налево, но никогда их не выполнял.
— Грибы давай. Самые лучшие. Самые белые.
— Ах, бе-бе-белые? Они… они выросли как раз там, где ты нас встретил. Беги обратно. Не веришь? — Бяка-Задавака на всякий случай вскарабкался на прилавок, где почувствовал себя увереннее. Ему ничуть не хотелось познакомиться поближе с острыми иголками Торопыги. — Торопись, пока не зачервивели! А не найдешь — я помогу тебе, когда вернусь. Только навряд ли я вернусь, ведь на острове Сладкая Отрада самая сладкая жизнь на свете. Так что ищи сам.
Он болтал бы и дальше — удобно расположившись на прилавке — нужно дождаться, когда детям наскучит играть с лодкой и они отойдут от нее подальше, но этот момент настал раньше, чем можно было ожидать. Заслышав заразительный смех и громкий говор из пионерского лагеря, Каарел и Керсти, переглянувшись, вприпрыжку поскакали к лагерю, бросив на берегу и лодку, и ее пассажиров.
Зоркий Тельняшкин увидел это:
— Маркиз, пора отдавать концы! Вперед!
Он протянул руку ежику Торопыге:
— Жаль, что у меня нет грибов, про которые маркиз наврал тебе с три короба. Зато скажу тебе от чистого сердца: спасибо! — Тельняшкин от души стиснул лапку Торопыге. — Будь здоров!
— Вот это другое дело, — смягчился ежик. — Честность прежде всего. Тебе я и впредь помогать согласен. А что касается этого господина в пышных штанах, то хотел бы я посмотреть, как он оттуда попадет в лодку.
Бяка-Задавака делал вид, что эти слова его не касаются, но когда он увидел, как Тельняшкин бегом несется по песку к лодке — тут на него словно муравьи напали. Он вскакивал, садился, причитал и плакал, кричал и умолял, угрожал и скулил, и в конце концов не выдержал и прыгнул вниз.