Приключения Вернера Хольта
Шрифт:
Хольт развернул бумагу. Сверху лежала обыкновенная еловая веточка. Он долго глядел на фотографию. Гундель… Она не улыбалась, лицо было серьезно. А глаза какие большущие! — подумал он.
Свой день рожденья Хольт провел за учебной стрельбой фаустпатронами. На обратном пути Ревецкий не преминул «подвергнуть их специальной обработке», и Хольт, совершенно измученный, бросился на свою койку. Феттер заметил:
— Вот и стукнуло тебе восемнадцать! Теперь тебя и дома на все фильмы пускать будут.
Неделю спустя в казарме стало известно: русские прорвали
Вольцов разложил карту.
— Вот тут! С Сандомирского плацдарма! Удар нацелен, должно быть, на юго-запад, в направлении Кракова. Или на запад — в направлении Кельце… Вот сюда! А с Пулавского плацдарма — на Лодзь.
Вскоре поступило новое сообщение: русские прорвались и в Восточную Пруссию!
По казарме поползли слухи: «Вторая рота сегодня в ночь отбывает на фронт».
Феттер крикнул:
— А нас еще обучать будут! И перед отправкой мы все пойдем в бордель.
Так прошла еще неделя.
Учебный взвод погрузили на машину и повезли на соседний полигон: предстояли ночные стрельбы в условиях, приближенных к боевым. По дороге, сидя в кузове, они пели. Потом высадились и долго стояли в темноте, чего-то дожидаясь. Неподалеку слышалась ружейная и пулеметная стрельба; то и дело, озаряя темноту, взвивались в небо осветительные ракеты. Хольт, расставив ноги, наклонился над своим пулеметом. Феттер, с карабином на спине, весь обмотанный пулеметными лентами, подтаскивал патронные ящики. Они сняли каски и закурили. Вольцов отдавал последние распоряжения.
— Когда будете перебегать, ребята, не попадайте в зону обстрела пулеметов! А мы с тобой, Вернер, при перемене позиции обеспечим друг другу огневое прикрытие. — Он жадно затянулся. — Интересно, отправят нас после этого на фронт или нет?
— Поживем — увидим! — заметил Хольт. Гомулка спросил:
— Думаешь, скоро?
— Тебе что, не терпится? — пошутил кто-то. Хольт подумал: а ведь в вопросе Зеппа звучал не страх, а скорее надежда.
— Ты прав, Зепп. Хуже всего ожидание, неизвестность.
— Да, вероятно! — ответил Гомулка. Ревецкий крикнул:
— Приготовиться!
Они затоптали окурки и надели каски.
— Становись!
Ревецкий теперь разыгрывал из себя лучшего друга новобранцев, называл их «мушкетеры» или «фузилеры». Вот и сейчас он объявил:
— Только не волноваться! В час беды ваш капрал вас не покинет! — Затем последовал приказ: — Дослать патроны и поставить на предохранитель!
Хольт поднял пулемет.
— Отделение! — крикнул Ревецкий. — За мной!
И они зашагали в сторону воображаемого переднего края.
— Цепью влево развернись! Бегом… марш! Отделение рассыпалось в цепь.
— Аркебузеры, вперед! — крикнул Ревецкий. Хольт бежал на правом фланге, то и дело проваливаясь в глубокий снег.
— Ложись!
Рядом с Хольтом упал Феттер.
Теперь: замок отвести, крышку поднять, ленту вставить, крышку закрыть, предохранитель спустить, ложе крепко прижать к плечу!..
— Прицел четыреста! Одиночный огонь!
Взвилась осветительная ракета, и над заснеженной землей разлился ослепительно-белый
Ревецкий остался доволен. Лейтенанту не к чему было придраться, и скоро грузовик доставил их обратно в казарму. По дороге они затянули: «И коль пробьет наш смертный час, судьба нам скажет — стоп! Здесь, в танке, многие из нас найдут стальной свой гроб!»
Только в третьем часу они добрались наконец де своих коек. Вернувшись из умывалки, Вольцов сообщил последние новости.
— На чердаке установили средневолновый приемник и 80-ваттный передатчик. Связались с фронтовыми частями. Они там кричат о помощи. Русские продвинулись за Краков и Лодзь. В четвертой роте готовят к бою оставшиеся «ягд-пантеры» и сегодня ночью уходят. Радистов назначили из нашей роты.
Ревецкий рывком открыл дверь.
— Вольцов, к лейтенанту!
— Для ящика с песком поздновато вроде!
Вольцов накинул френч и вышел.
Не прошло и десяти минут, как он, открыв дверь, пропустил вперед лейтенанта Венерта. Вслед за лейтенантом вошел Ревецкий. Те, кто уже улегся, сразу вскочили.
Хольт только взглянул на Вольцова и все понял. Да смилуется над нами небо!
Лейтенант окинул всех взглядом и начал:
— Германия! Героический дух! Идея национал-социализма! Надеюсь, я вам не напрасно внушал это! — Он ходил взад и вперед по спальне. — Нет, эти слова не были брошены на ветер. Не может этого быть! — Потом, уже скороговоркой, продолжал: — Русские перешли границу Силезии, той самой Силезии, которую наши предки мечом завоевали для империи. Русские рвутся к ее сердцу, они нацелились на Бреславль. Опасность велика! Наступил решающий час! Последний этап войны — война нервов! Победит тот, у кого крепче нервы, а нервы крепче у нас!
Говорил бы скорей, чего ему надо!
— В этот суровый час фюрер приказал сформировать дивизию истребителей танков. Из добровольцев!
— Из добровольцев? Слава богу!
Гомулка спрыгнул с койки и мгновенно натянул на себя штаны.
— От вас зависит превратить эту дивизию в отборную часть, о которую последние резервы большевиков обломают свои гнилые зубы! Как я и ожидал, наш камрад Вольцов записался первым. Кто следующий?
— Господин лейтенант! — крикнул Гомулка. — Запишите меня добровольцем в дивизию истребителей танков!
Зепп! — чуть не вскрикнул Хольт. — Зепп!
— Кто еще? — спросил лейтенант. Истреблять танки на Восточном фронте! И Зепп записался! Феттер, свесившись с койки, усердно скреб под рубахой грудь.
— Фюрер сказал: кто средствами ближнего боя уничтожит шесть танков, получит Рыцарский крест.
— Что-о? — воскликнул Феттер. — За шесть танков… Рыцарский крест? Ну, тогда и я, господин лейтенант. Да и вообще — о чем говорить!
Гильберт, Зепп, Христиан… а я?
Вольцов, взглянув вверх, на койку Хольта, спросил: