Прикосновение холода
Шрифт:
– Хорошо. Я изучила тебя в библиотеке, прежде чем ты проснулась. Травма не так серьезна.
Если ты хорошенько выспишься этой ночью, то снова будешь чувствовать себя хорошо. Но если возникнут какие-то проблемы, потемнение в глазах или что-то в этом духе, немедленно приходи ко мне.
Я засомневалась, что буду сегодня хорошо спать, после того как я нашла убитую девушку, но ничего не сказала и просто кивнула.
Профессор Метис уже повернулась, чтобы уйти, но заколебалась и посмотрела на меня снова:
– Я не знаю, говорила ли я тебе это,
Я пожала плечами. Я не считаю себя храброй. Я больше действовала по инстинкту, а не осознанно. Глупый инстинкт, учитывая, что меня избили до потери сознания, а Жасмин умерла бы в любом случае.
– Мама бы тобой гордилась, – сказала Метис низким голосом.
Я уставилась на неё, потому что меня удивил её знакомый тон. Звучало так, как будто она знала мою маму. Но как такое возможно? Насколько я знала, Грейс Фрост никогда не поступала в Академию...
– Она была следователем, не так ли? – добавила Мэтис.
– Да, – сказала я и спросила себя, откуда профессор знала это. Я никому не рассказывала в Академии о моей маме. – Она работала в полиции. И она была хороша в своем деле.
Но сейчас она была мертва и это моя ошибка. Слёзы навернулись на мои глаза, моё горло сжалось, и я не смогла до конца сформулировать свою мысль. Обыкновенная боль, смесь из скорби и чувства вины, наполняли моё сердце и одолевали всё остальное.
Глубоко внутри я понимала, что не смогла бы ничего сделать, всему виной пьяный водитель, который въехал в боковую часть машины моей мамы, а затем уехал и оставил ее умирать в искореженных останках автомобиля. Это была просто авария, глупая, нелепая авария и ничего больше.
Все равно я спрашивала себя, как бы выглядела моя жизнь, сейчас в это мгновение, если бы я не видела тех ужасных вещей, которые сделал с Пейдж ее отчим.
Я пыталась убедить себя, что моя мама все еще была бы жива. То, что я лежала бы в нашем старом доме на другом конце города в своей собственной кровати. И то, что я встала бы ранним утром, чтобы пойти в старую школу вместе со старыми друзьями. Вместо того, чтобы торчать здесь в этой Мифической Академии, где только что была убита девочка и где по словам профессора Метис за каждым углом может ожидать опасность и злодеи.
Я не могла по-другому, кроме как верить, что моя жизнь была бы намного лучше. Просто так было проще. Намного нормальнее чем это шоу уродцев, в котором я сидела как в тюрьме.
Метис открыла рот, как будто она хотела сказать что-то еще, но я повернулась к ней спиной, чтобы она не увидела горячие слезы в моих глазах.
– Ну, тогда просто иди сейчас внутрь и отдохни, – сказала она, наконец, мягким голосом. – И зови меня всегда, если ты захочешь о чем-то поговорить, неважно о чем.
– Хорошо, – сказала я. – Конечно. Спасибо, профессор.
Вместо того, чтобы еще раз посмотреть на нее, я открыла дверь и зашла в общежитие, чтобы хотя бы на ночь отгородиться
Глава шестая
Смерть Жасмин Эштон была на следующий лень темой номер один в Мифической Академии. Но не в том виде, в котором я ожидала.
Все профессора объявили об этом на первом уроке. Но не упомянули, что я нашла тело Жасмин. Официальная история гласила, что Найкмедс нашел ее в библиотеке, рядом с разбитой витриной и пониманием, что кто-то украл Чашу Слез.
Профессора уверяли учеников, что Жасмин была в неправильном месте в неправильный час и ее убийца убежал вместе с артефактом. Но ради собственной безопасности, ученики не должны негде ходить по одному и сразу звать профессора, если они заметят что-то подозрительное.
Затем была минута молчания для Жасмин в масштабах школы, когда мы могли помолиться за ее душу, или что там они в Академии делали.
Две Валькирии, с которыми дружила Жасмин сидели вместе со мной на первом уроке английского. Я ждала, что они извинятся и попросят о том, чтобы провести остаток дня в ее комнате и разобраться в том, что случилось с их подругой. Конечно им нужно было время для себя, чтобы погрустить, пожалеть и поплакать.
Но обе девочки раскрыли свои книги, вынули ноутбуки и начали работать над своей крайне трудной статьей. Как будто все нормально. Словно не произошло ничего необычного. Если бы у меня все еще слегка не болела голова, я бы начала думать, что выдумала все увиденное вчера.
Мой взгляд перемещался от лица к лицу, но все другие были так же спокойны и собраны как и две Валькирии. Никто не плакал. Никто не выглядел потрясенным. Никто не испытывал страх из-за того, что его одноклассница была убита.
Год назад в моей старой школе был застрелен популярный футболист Дэвид Джордан во время работы в супермаркете, когда там происходило вооруженное ограбление. На следующий день люди находились в истерике. Плакали, всхлипывали, кричали, задавались вопросом, почему Дэвид был застрелен, почему он должен был умереть, что же он такого сделал, чтобы заслужить такую смерть, стать жертвой такого ужасного насильственного убийства. Школа запросила психологов, чтобы позаботиться о друзьях Дэвида и других, которые чувствовали себя плохо из-за его смерти.
Жасмин Эштон была любимицей на втором курсе. Конечно, она была по мнению профессора Метиса не первой ученицей, которая умирала в Академии, и всё-таки смерть Жасмин была неожиданной и шокирующей. И несмотря на это все относились к этому вполне естественно.
И это было чудовищно.
И такой был весь день. Ученики говорили о Жасмин и её ужасной смерти, но это совсем не то, чего я ожидала.
– Как ты думаешь, кто будет теперь принцессой бала, после того, как Жасмин вышла из игры ? – тихо говорила девочка передо мной на четвёртом уроке химии. – Бал будет в пятницу, и мы проголосовали ещё на прошлой неделе за всех принцев и принцесс.