Прикосновение смерти
Шрифт:
В конце концов она повысила голос:
— Ни о какой ремиссии не может быть и речи! Я говорю так, потому что вижу, что с ним происходит. Я его мать! С чего вы взяли, что я питаю ложные надежды? У него волосы на голове, и в этом нет ничего ложного.
Она бросила трубку и помчалась в кухню, где схватила газету «Детройт фри пресс» и на третьей полосе увидела и прочитала статью «Как утверждают очевидцы, в Олмонтской церкви произошло чудо».
Как утверждают очевидцы, видите ли! Подумать только…
Антуанетта Бейкер нашла номер телефона редакции, набрала его и попросила Кэти Ворсингтон. Пока длилась пауза, ей
— Вы мне не нужны. Соедините меня с главным редактором или с вашим начальником, кто бы он ни был.
Джек Шихэн, заместитель заведующего редакцией репортажей, просматривал материалы Августа Марри, когда его соединили с Антуанеттой Бейкер.
— Да, слушаю вас! Как раз сейчас, собственно говоря, я и смотрю на фотографию Ричи.
Шихэну понравились и фотографии, и пресс-релиз. Ему вообще нравились материалы о неурядицах в религиозной жизни, всяческие конфликты в церкви. А так называемые чудеса он просто обожал! Собрать все это воедино, подверстать звонок от матери Ричи Бейкера — глядишь, и получится маленькое чудо само по себе. Три выпуска подряд будут нарасхват — отклики читателей, интервью с ребенком и его матерью, мнение лечащего врача, интервью с целителем-чудотворцем Ювеналием… А уж если тиснуть точку зрения медиков на эти стигматы, какого-нибудь заумного еврея-психиатра, а также мнение теолога, то бишь богослова, и краткие жизнеописания людей, у которых, как говорят, было отмечено это явление… Н-да!.. И зачем Августу Марри, этому ослу, весь этот материал, которого хватит на четыре или пять выпусков, да еще забойный очерк на первой полосе в воскресном выпуске?
— Ты на самом деле была там и видела все это, а мне писюлю на одну колонку?
— Ты сам сократил материал, — возразила Кэти. — Там было намного больше.
— Брось трепаться, — оборвал ее Джек Шихэн. — Мать мальчика сказала, что он исцелился.
— Лысый мальчик?
— Лысый мальчик больше не лысый. Уяснила? Короче, ты — автор первого материала, стало быть, право выбора за тобой! Кого выбираешь — мальчика или Ювеналия?
— Я беру Ювеналия и богослова.
Заполучив фотографии, Билл Хилл договорился о встрече с Говардом Хартом, телеведущим ток-шоу, и помчался по автостраде к телецентру, где потерял полтора часа, ожидая этого гребаного телеведущего.
Когда наконец тот появился, он с трудом сдерживался, чтобы не нахамить.
— Я понимаю, как вы заняты, — улыбнулся он. — У вас потрясающая программа, и я представляю, сколько она требует времени. Однако многое произошло после того, как я неоднократно звонил вам, а вы так и не смогли принять меня.
— Что там у вас? — Говард Харт кивнул на пакет в руках у Билла Хилла.
Что там у вас, видите ли… Лох фуфловый! Надвинул парик на самые зенки, одет как пугало огородное, а ведь такие бабки огребает…
Билл Хилл смотрел его ток-шоу «В гостях у Говарда Харта» пару раз в субботу вечером, с десяти до двенадцати, и понял, что у этого тупаря напрочь отсутствует чувство юмора, хотя иногда он и скалился, обнажая зубные протезы. А туда же!.. То и дело давит на чувства, умеет завести обывателя. Письма о том, какой он хороший, патриот Америки, частенько зачитывает в эфире. Уж не сам ли он себе их пишет? Обожает задавать своим гостям непотребные вопросы, а обывателю хоть бы хны.
Как-то
Он показал Говарду Харту фотографии, высказав краткие и дельные замечания.
— Он вскинул руки, будто распятый Христос, — Билл Хилл при этом вытянул свои, — и кровь капала на алтарь.
— И на ребенка, похоже, тоже, — сказал Говард Харт, склонившись над своим овальным столом и внимательно разглядывая фото.
— На этого мальчугана, который умер бы от рака крови, если бы Ювеналий не прикоснулся к нему.
— Кто это сказал?
— Я разговаривал с его матерью, — сказал Билл Хилл. — Приятная женщина по имени Антуанетта… Она разведена, работает день и ночь, чтобы обеспечить сыну лечение…
— А чем она занимается?
Теперь Говард Харт был у него в руках. Билл Хилл это понял. Он окинул взглядом его парик, купленный по дешевке, и грустно улыбнулся.
— Поверите ли? Его мать — исполнительница эротических танцев.
Говард Харт протянул руку, нажал кнопку внутренней связи и велел секретарше ни с кем его не соединять.
Работа, работа, работа… Но, черт побери, он чувствовал себя великолепно, он снова продвигал достойных людей, и не каких-нибудь занудных технарей-очкариков, норовивших развалиться на заднем сиденье его джипа, выпускаемого фирмой «Дженерал моторс». В реабилитационном центре Билл Хилл вручил отцу Квинну чек на двести долларов, пробормотав пару слов о борьбе с алкоголизмом.
— Вход сюда не покупается, — сказал Квинн.
— Мне хотелось бы только повидать его на минутку.
— В кафетерии уже выстроилась очередь, — заметил Квинн. — Следуйте за мной, — добавил он и повел его наверх, где сквозь приоткрытую дверь были видны собравшиеся. Вон Август Марри, вот та корреспондентка из «Детройт фри пресс». Парень рядом с ней — это фотограф. Остальные — из еженедельника «Мичиганский католик», из «Окленд каунти пресс», что в Рочестере, из Международной службы новостей.
— Моя цель, в отличие от них, не грузить его вопросами личного характера. Когда-то мои собственные религиозные убеждения были высмеяны прессой, и я понимаю, почему он избегает журналистов.
— Я тоже это понимаю, особенно тогда, когда меня начинают использовать, — усмехнулся отец Квинн. — Прошу вас, по крайней мере не ведите себя по отношению к нему навязчиво и некорректно. Посмотрим, что он скажет.
«Когда тебе улыбается удача, поди знай, куда она приведет!» — подумал Билл Хилл.