Прикосновение звёзд
Шрифт:
Гретхен повернула голову и невесомо, чтобы не разбудить Кренстона, прикоснулась щекой к его руке, лежащей на её плече. Он открыл глаза, и взгляды их встретились. Гретхен чуть улыбнулась, но он смотрел без улыбки.
– Что?
– шепнула Гретхен.
– Что вы мне скажете? О чём думаете?
– Что открыл в себе неожиданное и малоприятное... Вчера... я повёл себя не лучшим образом...
– То есть... Сегодня вы так не поступили бы?
– чуть озадаченно проговорила Гретхен.
Кренстон медлил с ответом, но теперь взгляд его изменился, казалось, он вот-вот расхохочется. Гретхен вопросительно приподняла бровь.
– Разрешите моё сомнение, прелестное дитя. Ваш вопрос - очаровательная провокация?
Несколько
– О, нет!.. Я вовсе не это имела в виду!..
– поспешно заговорила она.
– Ох, как жаль! Да отчего же вы не это имели ввиду?
– сэр Тимотей забавлялся её смущением.
– Я только хотела спросить...
– пробормотала Гретхен.
– Вчера была какая-то причина?.. Я видела, что-то случилось... что выбило вас из вашего обычного состояния. А вы не выслушали меня и смеётесь...
Кренстон по-прежнему улыбался, но теперь улыбка его показалась Гретхен застывшей, не живой.
– Причина?.. Я вам о ней не скажу.
– Не говорите, - покладисто согласилась Гретхен.
– Наверное, вам нравится иметь тайны.
– Нет, - покачал Кренстон головой.
– Я был бы счастлив, если бы мне удалось избавиться от них.
– Так что вам мешает?
– Избавиться, а не раскрыть.
Глава пятьдесят четвертая
о том, что незаслуженные обиды больно ранят
В тот день Кренстон был в странном, болезненном возбуждении. Гретхен даже подумала с тревогой: уж не возвращается ли лихорадка, или, что ещё вероятнее, он простудился вчера и теперь заболевает... Он то был неестественно весел, то, будто забывшись, задумывался о чем-то, и с лица уходили всякие признаки веселья. Он хотел быть с нею, но одновременно какая-то тяжёлая мысль мешала ему вести себя с обычной обаятельной легкостью. Около полудня, когда Гретхен как раз раздумывала, не послать ли к доктору посыльного с просьбой навестить их, Джоберти приехал без зова. Гретхен этому чрезвычайно обрадовалась: если сэр Тимотей и в самом деле нездоров, то о лучшем посетителе и мечтать не надо. Мужчины удалились в кабинет сэра Тимотея, но находились там не долго. Видимо, доктор приезжал по делу, потому что вскоре они вернулись в гостиную и Джоберти к огорчению Гретхен сообщил, что вынужден откланяться. Видимо, состояние Кренстона не вызвало у него никакого беспокойства, и показалось абсолютно нормальным. Да, к слову сказать, если бы Гретхен была чуть менее озабочена, она увидела бы, что и сам доктор был мало похож на себя - ни разу не пошутил, не уколол Гретхен неизменной "шпилькой".
После коротких колебаний Гретхен посчитала, что не должна подступать с расспросами к Кренстону. Если он сочтёт нужным, она всё узнает. Если же он считает лишним посвящать её в свои проблемы, она не желает быть навязчивой и ставить его в неловкое положение.
Проводив доктора, Кренстон вернулся к ней. Во время отсутствия мужчин Гретхен решила заняться своим рукоделием - кропотливая, чуть монотонная работа всегда действовала на неё успокаивающе. Она сидела в низком кресле, стоявшем на большом ковре поблизости от камина и вышивала шёлком по ткани, натянутой на квадратные пяльцы. Кренстон остановился будто в нерешительности, потом спросил:
– Вы позволите мне сесть вот сюда, на ковер рядом с вашим креслом?
– Если считаете, что вам будет здесь удобно...
– с сомнением проговорила Гретхен.
– Благодарю вас!
– недослушав, Кренстон опустился на ковёр.
Он прислонился плечом к креслу и стал наблюдать за её работой. Теперь лицо его не было видно Гретхен, а широкие, обтянутые домашним сюртуком плечи, напомнили ей, каким она застала Кренстона вчера ночью в гостиной. Волна нежности поднялась в ней, Гретхен захотелось положить руку на его густые тёмные локоны и сказать: "Не молчите. Я хочу делить с вами ваши заботы". Кажется, этот жест был бы
Кренстон вдруг остановил её руку, медленно забрал иглу из пальцев и вколол в полотно, туго растянутое в пяльцах.
– Вы нервничаете? Я тоже не люблю, когда смотрят, как я работаю. Не сердитесь на меня... я хочу постоянно видеть вас, я не могу насмотреться... надышаться вами...
– Кренстон прижал к лицу её ладонь и глубоко вдохнул: Вы сводите меня с ума...
Теперь ладонь её лежала в его руке.
– Я влюблён в ваши руки. В них столько изящества и хрупкой нежности... Я никогда не думал, что одно лишь любование женскими руками может дарить таким восторгом... да я и не видел никогда раньше подобных рук. Видел холёные, унизанные кольцами и перстнями, говорил про себя: "Красивые руки" и не более. А ваши...Я видел вас на кухне, когда вы делали чёрную работу. Я смотрел на ваши руки, и это рождало странное чувство восторга и тревоги эти хрупкие пальчики так ловко держали нож, сноровисто чистили овощи... Да разве это можно? Они так и просятся на полотно. Ах, почему я не подумал заказать ваш портрет!?
– вдруг с искренней тревогой воскликнул Кренстон.
– Я сейчас же отдам распоряжение привезти художника!
Он сделал движение подняться, и Гретхен остановила его, положил руку на плечо.
– Кренстон, что случилось?
– вопреки своим намерениям спросила она, когда он поднял голову.
Он молча смотрел на неё, и взгляд его был... каким-то... тёмным. И вдруг он заговорил, но это был не ответ, а другой вопрос:
– Гретхен, вы можете сказать мне: "Я люблю вас"?
Она не отвела глаз, только ресницы чуть дрогнули. Потом она проговорила - лицо казалось безмятежно спокойным, но голос чуточку вздрагивал:
– Я слишком уважаю вас, сэр Кренстон, чтобы лгать вам.
В уголках его губ обозначилась усмешка:
– Я знал столько женщин, которые с легкостью неимоверной произносили: "Я люблю тебя!"
– Вы хотите, чтобы я научилась этому?
– с прежним выражением спокойствия сказала Гретхен, не ожидая, что следующий вопрос Кренстона заставит её потерять душевное равновесие.
– В вашей жизни был человек, которому вы сказали бы это, не кривя душой?
– Вы знаете мою жизнь, я рассказывала вам...
– напряжённо проговорила Гретхен.
И Кренстон спросил опять - на этот раз вопрос его был откровенно жестоким:
– Этот человек - Ларт?
Гретхен чуть побледнела. От усилия скрыть причиненную ей боль, лицо сделалось как будто надменным.
– Господин Кренстон... Если вы имеете какую-то цель, скажите мне о ней... я не вижу смысла в этом разговоре... Ларт погиб... так какое значение имеет то, какие чувства я к нему испытывала? Я не допускаю мысли, что вы... ревнуете меня к человеку, которого больше нет!
Она резко встала, но Кренстон уже стоял перед нею, близко. Он быстро взял Гретхен за плечи, привлёк к себе, обнял, не взирая на её слабые попытки воспротивиться его настойчивости.
– Простите меня... Ради Бога... простите...
– прерывисто выговорил он и умолк.
Гретхен боялась расплакаться, сдерживалась изо всех сил, отчасти радуясь тому, что лицо её спрятано на груди Кренстона. Её испугал этот прорыв жестокости - иначе она не могла назвать его поступок. Сердце Гретхен отчаянно колотилось, плечи вздрогнули, выдавая её состояние.
– Простите...
– глухо выговорил Кренстон.
– Я виноват перед вами... я поступил низко... но назад ничего не вернёшь...