Прикосновение звёзд

Крапп Раиса

Глава четвертая

выбор Гретхен

Прошло около двух недель после появления Ларта в Тополиной Обители. Гретхен забыла свои огорчения по поводу того, что Ларт - нежеланный гость в доме Тимотея Кренстона. Сердце ее наполнялось тихой радостью, когда она видела, что Кренстон не только не испытывает антипатии к Ларту, но напротив, мужчины прониклись искренним дружеским расположением друг к другу.

Слуги, справедливо заподозрив в Ларте опасного соперника сэру Кренстону, тоже с удовольствием расстались со своей неприязнью к гостю - те, кто был посвящен в истинное положение дела, а именно: Кренстон, доктор, Ларт и Гретхен, уговорились представить Ларта братом Гретхен. Разумеется, сделано это было не

по причине недружелюбия слуг, более важной представлялась возможность избегнуть нездорового любопытства соседей к ситуации, домыслов и сплетен. Таким образом, никто в округе, даже семья Джоберти не знала, кто такой в действительности, этот господин Ларт. А прислуга охотно и с облегчением признала в Ларте любимого братца милой Гретхен. Ну в самом деле, кому же это первому взбрело в голову, что господин Ларт может угрожать счастью их любимого хозяина. Ведь он ведет себя именно как брат, и не более. А лицо ангелочка-Гретхен сияет от счастья, и глаза светятся такой радостью, когда она смотрит на вновь обретенного братца! Так ведь это и понятно, и пусть будет грешно тому, кто заподозрит в ее родственных чувствах что-то другое, ведь она едва не потеряла брата, так как же ей не радоваться такому счастью! И слуги без долгих раздумий перенесли любовь к Гретхен на обожаемого ею "брата", со всеми вытекающими из этого последствиями.

Гретхен была счастлива. И какое имеет значение, что осень не балует солнцем, а из серой пелены, клубящейся наверху вместо неба, то и дело начинает просеиваться мелкий, холодный дождь. Ничто не может разрушить солнечного состояния ее души. Ну право же, достаточно взглянуть на нее вот хоть сейчас, когда, сидя на толстом ковре поблизости от Ларта, она играет с Урсом. Пес позабыл обо всякой солидности, и как щенок, с готовностью кидался за своим поводком, который Гретхен бросала прочь. Схватив его, пес несся назад, но отдать не спешил, и начинался следующий этап забавы. То они тянули поводок каждый к себе, то Урс делал вид, что потерял всякий интерес к игре, ронял его на пол, отворачивался, а то и ложился, опустив голову на лапы. Но стоило Гретхен потянуться за "собственностью" Урса, пес вскакивал, хватал поводок и в полном восторге носился по гостиной. Гретхен вовсе не была в обиде на жадину, и от души хохотала, сидя на полу.

Ларт с улыбкой наблюдал за ними. Обычно в этот час в гостиной бывал и Кренстон, но сегодня его не было дома. Ларт вдруг протянул руку и положил ее на голову Гретхен. Она резко обернулась, с изумлением посмотрела на него все это время Ларт был чрезвычайно скуп на проявление каких-либо чувств, и вдруг этот ласковый жест. Что он значил?

– Нам очень повезло, что вы встретили именно Кренстона, не так ли, Гретти?

– Да... он хороший человек.

– Более чем хороший. Я убеждаюсь, что господин Кренстон очень достойный человек, честный и надежный.

– Ларт... что вы собираетесь сказать мне?..
– осторожно спросила Гретхен.

– Вы намеревались стать супругой господина Кренстона.

Ларт не спрашивал, он напоминал о реальном положении вещей. В лице Гретхен не осталось ничего от радостного возбуждения, теперь оно ясно отражало стремительно меняющиеся чувства: удивление, недоумение, вопрос, даже желание сказать что-то в оправдание... Но она ни сказала ни слова, ждала молча.

– Вы намерены сдержать обещание, данное господину Кренстону? Он, в самом деле, был бы замечательным супругом для вас.

Гретхен молчала. От усилия проникнуть в подоплеку слов Ларта, между ее бровями пролегла тоненькая морщинка, но это не помогло, Гретхен ничего не понимала, потому что мысль о том, что Ларт собирается оставить ее здесь, заполонила все ее существо, лишая воли и разума. Разве не подразумевалось само собой, что они снова вместе?! Оказывается,

не подразумевалось, оказывается, это лишь фантазия, придуманная ею, и никак не соответствующая действительности... Ее дорога закончилась здесь. Гретхен опустила голову, не желая показать слезы, навернувшиеся на глаза. Но Ларт не позволил ей этого тронул за подбородок, заставил поднять голову. Слезинки сейчас же сорвались с ресниц, оставили на щеках две дорожки.

– Вы так скоро отвыкли доверять мне свои горести? Предпочитаете держать их при себе?
– медленно проговорил Ларт.

Губы у Гретхен задрожали, она едва удержалась, чтобы совсем не расплакаться.

– Слезы отчаяния вместо доверия? Ах, Гретти! Ведь это ни я изменился, а вы. Я вернулся к вам с прежними намерениями и желаниями, может быть даже более сильными, чем прежде. Но за время нашей разлуки с вами произошло многое, я нашел вас иной, в чем-то мне незнакомой. Я знаю, что с господином Кренстоном вас связывает нечто большее, чем дружеское расположение, поэтому я должен спросить о ваших намерениях. Помните, я говорил, что мы не разлучаем близких людей.

– Я должна... ответить немедленно?...
– с трудом выговорила Гретхен.

– Не должны. У меня уже есть ваш ответ, - чуть улыбнулся Ларт, осторожно провел пальцем по мокрой дорожке.

В этот момент дверь распахнулась, и вошел Тимотей Кренстон, разогретый быстрой скачкой, с румянцем на щеках. Он остановился, как вкопанный, и улыбка моментально исчезла с его губ. Гретхен быстро встала, шагнула к нему.

– Тимотей... Отпустите меня...
– вздрагивающим голосом выговорила она.

Гретхен увидела его растерянные глаза, потом лицо Кренстона потемнело, как будто смутная тень легла на него, взгляд ускользнул от Гретхен, сэр Тимотей повернулся и вышел без единого слова.

Глава пятая

посвящает читателя в секрет дома

Когда Кренстон пришел в себя, он обнаружил, что находится в своем рабочем кабинете, расположенном позади библиотеки. Он не знал, почему забрел сюда, видимо, просто - в убежище. Рабочая комната как нельзя лучше годилась в качестве норы, куда уползает зверь зализывать раны или умирать. В ней даже окон не было, и явиться туда никто не мог - домашние давно привыкли, что без разрешения в эту комнату ни ногой, запрещалось так же тревожить хозяина, когда он находился в своем кабинете, без крайней на то необходимости.

Не зажигая света, Кренстон запер дверь на ключ, и сел, опустив голову на сцепленные руки. Для него исчезло все - время, пространство, и сам он растворился в этой глухой темноте. Но одно осталось - такая же глухая, беспросветная тоска. В нем умерло все, и все потеряло значение кроме живой, трепещущей боли.

Хотя пришел он в эту комнату без определенных намерений, постепенно намерения эти определялись, и Кренстон подумал, что ноги сами собой привели его именно туда, куда надо.

Он вынул спички, зажег свечи. Не глядя, достал из ящика стола несколько листов бумаги, обмакнул перо в чернила...

Закончив писать, сэр Тимотей обвел глазами кабинет. Он смотрел "чужим" взглядом, как будто все предметы, его окружающие, вдруг сделались ему незнакомы, а может быть, они остались в прошлой жизни. Кренстон как будто перешагнул некий предел, а все, чем он жил раньше, осталось по другую сторону.

Он выдвинул поочередно ящики стола, открыл бюро секретера. Наскоро переворошив бумаги, кое-что извлек и положил перед собой.

Когда Гретхен, не находившая себе места, вызвала слугу и спросила, где именно находится сейчас господин Кренстон, его стали искать. Скоро обнаружили, что дверь кабинета приоткрыта, но Кренстона в кабинете не было. Однако, он оставил следы своего пребывания там - на столе обнаружили три письма: одно для Дороти, и два других, запечатанных, для Джоберти и Ларта.