Прилипалы
Шрифт:
— Куда?
— В сумасшедший дом. Она в ступоре. Доктор сказал, интересный случай.
— Когда она вернется?
— Не знаю, — ответил его отец. — Возможно, никогда. А ты против?
— Нет. А ты?
— Нет. Я не против.
Три недели спустя Сэмми Хэнкс проснулся после полуночи от того, что отец пытался забраться к нему под одеяло.
— Какого черта? — возмутился он.
— Лежи тихо, больно тебе не будет.
— Что значит лежи тихо?
— Повернись на живот и лежи тихо. Тебе понравится.
Сэмми Хэнкс
— Премного тебе благодарен.
К пяти тридцати утра Сэмми-младший собрал вещи. Пять минут спустя прокрался в родительскую спальню и украл кошелек отца, в котором оказалось девять долларов. Больше он никогда не видел ни отца, ни мать, но, стоило кому-то упомянуть в разговоре его отца, у Сэмми тут же случался припадок. С этим он ничего не мог поделать.
Двадцать четыре года и четыре месяца спустя Сэмми Хэнкс сидел на кухне со своей изящной белокурой женой и изящной белокурой дочуркой, полный решимости дать им то, чего не получил он от собственного отца.
Сибил Дэвис Хэнкс вышла замуж за Сэмми после того, как Дональд Каббин взял его секретарем-казначеем. Хэнкс женился на Сибил, потому что он ее боготворил, имел хорошо оплачиваемую работу, да и подошло время выходить замуж. С Сэмми она никогда не скучала. И еще, его уродливость еще более подчеркивала ее красоту. Сэмми женился на Сибил еще и потому, что в ней не было ничего от его матери.
Сэмми Хэнкс положил на стол комиксы и потрепал дочь по белокурой головке.
— Вот и все, дорогая. Почему бы тебе не поиграть на улице?
— Мне нельзя играть на улице.
— Нельзя?
— Нет.
— А где же тебе можно играть?
— Во дворе. И ты это знаешь, папочка.
— Полагаю, ты права. Ладно, почему бы тебе не поиграть во дворе?
Этот диалог повторялся не один раз и нравился как отцу, так и дочери. Ему также нравилось смотреть, как она играет, одна, или с соседскими детьми, или с воображаемыми друзьями. Мерилин всегда представляла воображаемых друзей своему отцу, зная, что он отнесется к ним с должным уважением.
— Мы должны купить ей собаку, — Сэмми проводил дочь взглядом. — Большую.
— Сенбернара или дога? — спросила Сибил.
— Самую большую. Ирландского волкодава.
— Ты хочешь купить волкодава ей или себе?
Сэмми Хэнкс улыбнулся жене.
— Наверное, себе.
— У тебя никогда не было собаки?
Улыбка исчезла.
— Нет. Ни собаки, ни кошки.
Сибил уловила опасные признаки и резко сменила тему. О детстве Сэмми они говорили дважды, и оба раза разговор заканчивался его припадком. Первый раз она невзначай спросила о его родителях. Второй раз сделала это специально, чтобы увидеть, что произойдет, а когда увидела, более их не упоминала. Наоборот, старалась заботиться о Сэмми, как о ребенке, потому что ему это нравилось.
— Когда
— В аэропорту я должен быть в три, так что выезжать надо в час сорок.
— Кто едет с тобой?
— Только Микки Делла.
— Он действительно мастер своего дела?
— Да, лучше тех, кто работает на Каббина.
— Мне следовало бы позвонить ей.
— Кому?
— Сэйди.
— С чего это тебе ей звонить?
— Потому что она моя подруга.
— Была подруга.
— Если вы с Доном грызетесь, как две собаки, почему мы должны вести себя точно так же?
— Так ты собираешься позвонить ей и поплакаться, какие ужасные у вас мужья? Знаешь, Сибил, похоже, мне придется учить тебя ненависти.
— Я не испытываю ненависти к Сэйди.
— А пора бы.
— И ты не испытываешь ненависти к Дону.
— Не испытываю?
— Нет.
— Я хочу занять его место, так что я обязан ненавидеть его. Так все гораздо проще.
— Мы так хорошо проводили время.
— Кто, ты и Сэйди?
— Мы вчетвером.
— Я этого не помню.
— А я помню.
— Каббин всегда был пьян.
— Не всегда.
— А вот теперь всегда.
— Бедная Сэйди.
— Нашла кого жалеть.
— А что он собирается делать?
— Кто?
— Дон.
— Когда?
— Когда все закончится.
— Напьется пьяным и останется таким до самой смерти.
— Мне кажется, это несправедливо.
— Что?
— Он посвятил всю жизнь профсоюзу и…
— Господи, да тебе впору работать в его команде. Он не посвятил всю жизнь профсоюзу, он всю жизнь работал в профсоюзе. Это большая разница. Господи, да большую часть времени он изнывал от скуки. По-моему, ему наплевать, переизберут его или нет. И в этой кампании он участвует по инерции.
— Так чего ты тогда волнуешься?
— На то есть причины. Что бы я о нем ни говорил, мистер Дональд Каббин — великолепный актер, и даже по инерции он проведет предвыборную кампанию куда лучше многих.
— Но ты сможешь побить его, — Сибил постаралась, чтобы в ее голос не проникли вопросительные нотки.
— Я смогу побить его, потому что этого хочу. Очень хочу. Хочу больше всего на свете. У меня иногда темнеет в глазах, когда я об этом думаю.
Сибил положила руку ему на плечо.
— Это все от напряжения, дорогой.
— Да, полагаю, ты права.
Затянувшееся молчание прервал вопрос Сибил.
— А если бы он хотел стать президентом не меньше твоего?
— Дон?
— Да.
Если Хэнкс и задумался, то на мгновение.
— Тогда у меня не было бы ни единого шанса.
Глава 21
Воскресенье Микки Делла считал лучшим днем недели. Он поднимался в семь, чтобы насладиться «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Санди стар», «Балтимор сан» и «Нью-Йорк дейли ньюс».