Примерный сын
Шрифт:
– Вот Ваши документы, – сказала женщина, наконец-то возвращая мне бумаги, и издала еще один смешок, не знаю почему, – то ли я ей приглянулся, то ли она просто была хохотушкой.
– Теперь я могу пройти посмотреть на него?
– Нет, – отрезал толстомордый, – внутрь никто не заходит. Сейчас я позвоню инспектору, – заключил он, снимая трубку телефона, – не хватало еще...
“Не хватало еще чего?” – спросил я себя, начиная отчаиваться. Еще бы, если с меня брали плату за содержание, то чем дольше они продержат Паркера у себя, тем им выгоднее.
–
– Вам лучше всех известно, что такое потеря собаки... А Вы здесь должны рассматривать каждый случай... Это же Ваша работа.
– Да уж, это верно, – согласился со мной старикан-картежник.
– И сколько же собак у Вас может быть?
– Ну-у-у... – последовал уклончивый ответ.
Все было весьма туманным. Барбуржский мастодонт тянул время. Он не звонил в инспекцию и не возвращал мне собаку, но я доверился ему.
– Как я посмотрю, нелегко связаться с кем-нибудь из головного центра – они то ли вышли, то ли на собрании, то ли говорят по другой линии...
Мертвое молчание – никто мне не ответил, были слышны только шлепки игральных карт по столу. Я больше не смог выдерживать это напряжение и предложил:
– Может, попробуем еще раз? Если повезет, они, даст бог, ответят.
Я добился того, что барбуржец снова попытался дозвониться.
– Магдалена, – проорал он, наконец, в трубку телефона времен каменного века. – Это Мариано из центра приюта животных. Слушай, я звоню тебе по поводу боксера, о котором мы говорили вчера... Да... Да... Да... И что... Здесь его хозяин... Он хочет его забрать... Да, тот самый, что укусил женщину...
Последнее замечание относилось к Паркеру, а не ко мне. Я мысленно скрестил пальцы на удачу и
помимо воли представил себе следующую сцену, в которой я, невзирая на лица, по-хорошему, по-плохому ли, уломаю трех тигров немедленно отпустить мою собаку. Если бы в этом возникла необходимость, я так и сделал бы, конечно, сделал бы, и неважно, как это получилось бы, хорошо или нелепо.
– Да… Да… Да… Так… Так… Ага… Отлично… Я понял.
Мариано повесил трубку. Я улыбнулся. А что еще я мог сделать в этот момент? Несколько
нескончаемо долгих мгновений мы смотрели друг на друга. Секунды все тянулись и тянулись, но я, в известной степени, был даже рад. Парень, должно быть, почувствовал, что я был готов применить силу, если это будет необходимо, и я был не из тех, кто так легко сдается. Не в этом случае, и чтобы у него не оставалось никаких сомнений, я решительно сказал:
– Так и знайте, я не уйду отсюда без своей собаки; если нужно, я останусь с ним на все
карантинные дни.
“Возможно, Вы и тигр, но я – лев, единственный персонаж сказки “Волшебник из страны Оз”,
которого мне предстоит сыграть,” – хотел добавить я, но промолчал. Он бы меня не понял. Я увидел его сомнения, увидел, что он меня оценивает, и осознал, что, на этот раз по боевому духу
– Ладно, можете забрать собаку, только оставьте документы.
Я облегченно вздохнул – мне не пришлось ввязываться в драку.
– Я уже оставил их у Вашей оперативной и очень симпатичной коллеги.
Они переглянулись, и женщина, зардевшись от удовольствия, согласно кивнула.
– Хусто, веди собаку.
Хусто тяжело поднялся со своего стула, на котором так удобно развалился. Он все еще сжимал в
руке карты, хотя по причине моего посещения раскладывание пасьянса было прервано. Он с тоской оставил свой пасьянс, схватил первый попавшийся поводок, висевший на вешалке рядом со множеством других, и вышел из конторы.
– С ним все было в порядке? Он ел? Пил?
Мне хотелось знать это, потому что за все время они ни разу не назвали Паркера по кличке и даже
не намекнули на его общее состояние. Он не представлял для них большого значения. Мордоворот согласно кивнул, а женщина снова хихикнула. Думаю, или я и впрямь ей сильно приглянулся, или тут бывало очень мало народа.
– Паркер очень добрый. Он никогда никого не кусал, – уверил я их, и это была чистая правда.
– Женщина сама была виновата, что полезла их разнимать. И кому такое в голову взбредет? –
ответил главный тигр.
Дверь распахнулась, и появился Хусто, которого тащил за собой пес без ошейника. Поскольку
ошейника не было, этот негодяй туго затянул на собачьей шее какой-то ремень, так что псу было невероятно трудно дышать.
– Паркер… – полувопросительно сказал я, потому что первой моей реакцией было сомнение.
Мой ли это пес? Внешне он был очень похож, но вел себя так, как будто никогда меня не видел. Он
был каким-то понурым, испуганным и не прыгал, как сумасшедший, как делал это обычно, когда мы приходили домой, и к чему уже привыкли. И я ли это был? Я по-прежнему продолжал мириться с потерями и ничего не готовил для победы? А может, это было то, что чувствует человек, увидевший призрак? Сомнение? Потому что мы знаем, что на самом деле призраки не существуют. Я решил, что мне без разницы – даже если это был не мой Паркер, я все равно уведу его отсюда.
– Паркер… – повторил я, наклоняясь, чтобы ласково погладить его.
Едва коснувшись пса, я разволновался. Разволновался так же сильно, как во сне, когда целовал
отца, потому что я узнал его, точнее, узнал его привязанность ко мне, и мою – к нему. Моя человеческая душа перехлестнулась с душой собачьей. Я взглянул на Хусто, и тот, наконец, снял с пса душивший его ужасный ремень. Я решил, что Хусто и два остальных грустных тигра не защищают животных, радушно принимая их у себя. Я надел на Паркера принесенный с собой поводок, получше укрепил его, пожал руки всем троим, посрамленным в последнем акте моей комедии, персонажам и вышел вон из этого злосчастного собачника с моим амнистированным псом, держа курс прямиком к свободе.