Прими как есть. Я рядом
Шрифт:
— Я сейчас, — бросила на ходу, разворачиваясь и направляясь обратно, — пождите здесь, пожалуйста?
Ноги несли её в комнату Стаса. Снова.
Стены здравого смысла осыпались пеплом под ногами. Разрушались на глазах, перехватывая дыхание. Она пронеслась по коридору и, резко распахнув дверь, снова оказалась лицом к лицу со своим страхом.
Ты не можешь мной управлять. Ты…
— Что-то забыла? — язвительный тон, с которым был задан этот вопрос лишь подлили масла в огонь.
— Что ты хочешь
— Что? — Попытавшись принять вертикальное положение, Стас опёрся на руки, сквозь ноющую боль выравнивая корпус. — Ты вернулась, чтобы спросить об этом?
Какого хрена? Её возвращение стало настолько неожиданным, что он даже растерялся. Но не мог не согласиться с тем, что был этому рад. Даже если они продолжат ругаться, он всё равно рад.
— Думаешь, можешь вот так скармливать мне свои претензии? И оскорблять меня? — Её верхняя губа раздражённо дёрнулась. — Или ты думаешь, я должна распинаться перед тобой только потому, что ты помог моему папе с реабилитацией? Так вот я хочу ещё раз тебе напомнить: Я. Тебя. Об этом. Не просила! — Отчеканила с расстановкой и шагнула к его кровати. — И… — она отчаянно взмахнула руками. — Господи! Ну, почему?! Почему ты каждый раз умудряешься всё испоганить?! Говоришь, что изменишься… но это только слова. Пустые слова, слышишь?! Такие же пустые, как и ты, Стас! Пустой! Несколько секунд он молчал. Играл желваками. Холодный и ставший бездушным взгляд скользил по её лицу, очерчивая каждую деталь. Он мог бы пропустить это мимо ушей. Мог бы дать ей скидку на вспыльчивость или на несправедливость этого мира, но…
— Всё сказала? — уголок его губ едва заметно дёрнулся вверх. — Или ещё что-то припасла?
— Ты, — внутри всё сжалось от приступа лёгкой паники, — ты не можешь мне диктовать, что мне делать.
— Я и не диктую, — обманчиво спокойно пожал плечами. — Ты меня с кем-то путаешь…
— Я сама. — Сделав несколько шагов, она остановилась возле его кровати. Коленками упёрлась в корпус, прекрасно осознавая, что стоит ему протянуть руку, и её нога окажется у него в плену.
— Что сама? — заинтересованный взгляд застыл на её лице, обжигая холодом. Он едва мог совладать со своим собственными эмоциями. С ней это становилось почти невозможным.
— Я сама могу решать, что мне делать. Ты… мне никто, чтобы устраивать допрос с пристрастием и тем более оскорблять.
— Это было сказано сгоряча…
Её брови выгнулись дугой от удивления и возмущения. Сгоряча?!
Поймав губами воздух, Кристина медленно вдохнула.
— Вот видишь?.. Что и требовалось доказать. Сгоряча. Это же пустяк. Мелочь? Так? Ты считаешь, что только тебе позволительно ошибаться. Только ты можешь что-то сказать или сделать сгоряча. Верно?
— Ты снова раздуваешь из мухи слона, Тина.
— Да… именно это ты
— Кто сказал? — будто продолжал играться с ней.
— А что если будут играть тобой? М?
Глаза Стаса округлились, когда Тина неожиданно наклонилась, шелестя курткой, и руками опираясь на подушку по обеим сторонам от его головы.
Что она удумала? Что, блядь, у неё на уме?
Её губы дрожали. Голос тоже. Даже руки, которые помогали ей балансировать над ним, тоже дрожали. Ей было страшно. Стас видел это в её потрясающих зелёных глазах. Там, на самом дне, под переливчатой радужкой затаился страх. Животный. Скрыть который было едва ли возможно.
— Хочешь… поиграть со мной? — Спросил, сглатывая ком в горле.
— Тебе не интересно, какого это: когда с тобой играют… а ты так беспомощен, что самому от себя противно?
— Ты не справишься со мной, Тина, — уверенно произнёс. Но внутри что-то дрогнуло. Её взгляд соскользнул ниже. Вдоль переносицы, к губам. Невольно прошлась по своим, затрагивая кончиком языка уголки.
Что ты чувствуешь?
Что я чувствую?
Что играю с огнём.
Но почему-то яростное желание наказать его… отомстить его же способом… оно просто сводило с ума.
— Возможно, — вмиг севшим голосом произнесла ему в губы.
Не шевелилась. Страшась и одновременно предвкушая. Моля и протестуя.
Ждала. И всё равно вздрогнула, когда его рука, резко взметнувшись, обхватила её голову. Притянула к себе на столько, что меду ними остались считанные миллиметры. Вздрогнула и снова застыла. Не дыша. Не позволяя себе отстраниться.
Ну? Чего же ты ждёшь, Холодный?..
И, будто услышав её мысли, впился в жаждущий рот жёстким, таким привычным для них обоих поцелуем. Напористо. Непозволительно-глубоко. Так, что Кристина едва не рухнула на него. Но руки всё ещё держали.
Застонав ему в рот, впустила горячий язык, позволяя касаться нёба и обжигать касанием. Запретное тепло, от которого тут же подкосились ноги. Сердце глухими ударами било по глотке, когда Стас, тихо зарычав, углубил поцелуй, лишая возможности дышать. Думать.
Жар, разносящийся под кожей, причинял боль. И одновременно успокаивал демонов, беснующихся от бессилия.
Он дышал ею. Ощущал. Вкус. ЕЁ вкус. Неповторимый. Такой необходимый.
А она отвечала. Так отчаянно. Позволяла ему насладиться, и сама… невольно впитывала каждое движение его языка. Ближе.