Принц без королевства
Шрифт:
Тот, кого прозвали Ирландцем, надолго припал к бутылке, потом шумно фыркнул, как тюлень, вылезший из воды. Кроме этого виски, ничего ирландского в его крови не было.
Он посмотрел вслед удалявшимся пароходным огням, потом взглянул на свое отражение в стекле. Левой рукой он пригладил казацкий платок на шее. С той ночи, когда он устроил бойню на яхте возле Эоловых островов — а было это восемнадцать лет назад, — Кафарелло никогда не расставался с этим кроваво-красным платком, подарком моря, которое сделало его богачом.
Часть вторая
13
Звездная
Комиссар Булар прохаживался в нижнем белье по коридорам полицейской префектуры. Часы показывали пять утра. Здание было погружено во тьму.
— Черт возьми, ну и холод! — Комиссар шаркал шлепанцами по паркету и проклинал эту полярную стужу.
Отыскав шерстяное одеяло, он закутался в него.
Вот уже несколько недель по вечерам он бродил в поисках угла потеплее, где можно было бы переночевать. И каждый раз повторялось одно и то же: в одиннадцать часов Булар засыпал под своим письменным столом и просыпался посреди ночи с ощущением, что ноги у него превратились в ледышки. Тогда он вставал и бодрым шагом ходил по коридорам, а потом снова ложился где-нибудь, свернувшись калачиком.
Сегодня утром он открыл дверь архивного отдела и остановился в проходе между стеллажами. Ему показалось, что от бумаг исходит особое тепло, и стоит ему улечься среди картонных папок, как он сразу заснет. Наконец он нашел теплое местечко в разделе убийств, под полкой с делами о преступлениях на почве ревности. Он завернулся в одеяло и закрыл глаза.
С тех пор как бедная матушка Булара уехала, он не покидал здание на набережной Орфевр. Но перед тем как там укрыться, он постучался в квартиру своего верного Авиньона в доме на задах Сорбонны. Судя по всему, его визит оказался совсем некстати. Они полчаса объяснялись на лестничной площадке, и только после этого Авиньон пригласил комиссара войти.
Булар был ошеломлен тем, что увидел. Он впервые пришел в дом к тому, с кем вместе работал в течение двадцати лет. Огюстен Авиньон жил один в трех сумрачных комнатах. Стены были сплошь облеплены документами и газетными вырезками — перед глазами Булара промелькнули все уголовные дела, которые они расследовали вместе. Среди всех этих бумаг комиссар не увидел ни одной личной вещи. Спальный тюфяк лежал в коридоре. С кухонных шкафчиков были сняты дверцы, а сами они — туго набиты книгами и папками. Булар сделал вид, что не заметил свою фотографию внушительных размеров, висевшую в крохотной гостиной.
— Вы позволите? — спросил комиссар, усаживаясь под собственным портретом.
Авиньон освободил диванчик от вещей.
Булар провел пальцем по пыльному столику.
— Квартира принадлежит вам?
Таков был единственный приемлемый вопрос, который пришел ему в голову по поводу этой берлоги.
— Мне.
— Что ж, хорошо…
Оглядывая комнату, Булар восхищенно выпятил губу, как будто выяснилось, что Авиньон владеет несметным богатством.
— У вас не найдется кофе, дружище? — спросил комиссар.
Авиньон вытаращил глаза.
— Кофе?
Можно было подумать, что Булар попросил у него по меньшей мере
Комиссар начал объяснять, в каком положении он оказался. Угрозы русского, отъезд матери, необходимость найти убежище и вновь серьезно взяться за работу. А главное, желание покончить с делом Ванго Романо…
Стоя в противоположном конце комнаты, Авиньон старался не встречаться взглядом с Буларом.
12
Шато-икем — одно из самых дорогих французских вин.
— Кто-нибудь знает, что вы здесь? — неожиданно спросил он.
Комиссар недоуменно вскинул брови:
— А что?
Авиньон, казалось, занервничал еще больше. Он продолжал рыться в ящике — должно быть, искал кофеварку.
— Да мало ли… За вами могли следить.
Булар отрицательно покачал головой.
— Не волнуйтесь.
Авиньон застыл вполоборота к комиссару.
Булар огляделся, приметил закрытые ставни, фотографии на стенах. И почувствовал, что начинает задыхаться. Что за жизнь вел этот человек? Теперь он лучше понимал, почему в последние месяцы Авиньон так часто отлучался с набережной Орфевр. Малый был явно нездоров.
— Вы слишком много работаете.
Эту фразу комиссар произнес впервые в жизни.
— У вас нет подружки?
И эту — тоже впервые.
— Вы слишком серьезны. Надо иногда и развлекаться.
Комиссар просто фонтанировал свежими идеями. И последняя была совсем уж неожиданной:
— Можно мне переночевать у вас, дружище?
Авиньона затрясло, он бессмысленно уставился на комиссара. Булар почувствовал его замешательство.
— Конечно, если у вас не будет проблем с соседом…
— Почему вы заговорили о моем соседе?
— Потому что я сейчас с ним столкнулся. И он со мной поздоровался.
Авиньон вздрогнул.
— Значит, он видел, как вы вошли?
Комиссар подошел к Авиньону.
— Вы плохо выглядите. Не волнуйтесь, вам ничто не угрожает. Я сейчас уйду. Заночую на набережной Орфевр. Никому не говорите о нашей встрече. Увидимся завтра утром, в спокойной обстановке. Вы мне понадобитесь.
И Булар тотчас исчез.
Авиньон по-прежнему стоял на кухне в полной прострации. Его пальцы, все еще скрытые в ящике, судорожно сжимали ручку стального секача, и он был не в силах их разжать.
Авиньон собирался вонзить его прямо в грудь Булару. Удачнее момента и быть не могло. Виктор Волк остался бы им доволен. Но у него не хватило сил поступить так с человеком, которого он боготворил и уже столько лет предавал.
Итак, Булар затаился в префектуре. Это было единственное место, где его не будет искать стервятник-«Распутин». Никто, кроме Авиньона, не знал, что комиссар каждый вечер оставался ночевать в этом огромном учреждении. Только как-то утром одна секретарша вскрикнула, обнаружив в ящике своего стола мужские трусы. Осторожный Булар так никогда и не явился за ними в отдел находок на третьем этаже.