Принц Хаоса
Шрифт:
– Прежде носимый Свайвиллом, королем Хаоса, он заставит избранного наследника принять трон, вести себя соответствующим образом и быть послушным указаниям определенных особ.
– Каких именно?
– Женщины, что смеялась и кричала: «Ищи его в Преисподней». Мужчины в черном, который настаивал на твоем возвращении.
– Дара и Мандор. Они наложили на спикарт эти заклятия?
– Именно так. И мужчина оставил его, дабы ты нашел.
– Очень не хочется отказываться от этой штуки, особенно сейчас, –
– Разумеется. Но это не твоя проблема.
– То есть?
– Ты носишь не тот перстень, о котором я говорю.
– Не понимаю.
– Поймешь, не бойся.
– Кто вы, сэр?
– Меня зовут Делвин, и мы никогда не сможем встретиться на самом деле, разве только высвободятся некоторые древние силы.
Мужчина поднял руку, и я увидел, что он тоже носит спикарт. Делвин протянул его ко мне.
– Дотронься до моего кольца своим, – приказал он. – Тогда ему можно будет повелеть доставить тебя ко мне.
Я поднял свой спикарт и поднес его к стеклу. В тот момент, когда они, казалось, соприкоснулись, сверкнула вспышка, и Делвин исчез.
Я опустил руку. И последовал дальше.
Поддавшись какому-то импульсу, я остановился перед комодом и открыл ящик. Посмотрел туда. Вроде бы ничего этим не достиг. В ящике находилась миниатюрная копия часовни моего отца: крошечные разноцветные плитки, миниатюрные горящие свечки, даже кукольный Грейсвандир на алтаре.
– Ответ лежит перед тобой, дорогой друг, – донесся гортанный голос, знакомый и одновременно незнакомый.
Я поднял взгляд к окаймленному бледно-лиловым зеркалу, висевшему над комодом. У леди в зеркале были длинные, черные как смоль волосы и глаза столь темные, что невозможно было сказать, где кончаются зрачки и начинается радужка. Женщина была ужасно бледна, что подчеркивалось розовыми тенями на глазах и яркими губами. Эти глаза…
– Ранда! – воскликнул я.
– Ты помнишь! Ты действительно помнишь меня!
– …И дни наших игр в пляшущие кости, – продолжил я. – Взрослая и очаровательная. Я вспоминал о тебе совсем недавно.
– И я ощутила во сне касание твоего взгляда, мой Мерлин. Жаль, что мы расстались, но мои родители…
– Понимаю, – сказал я. – Они решили, что я демон или вампир.
– Да. – Ранда протянула бледную руку сквозь зеркало, взяла мою ладонь и потянула к себе. Там, внутри зеркала, она прижала ее к губам. Они были холодны. – Родители предпочитали, чтобы я поддерживала знакомство с сыновьями и дочерьми мужчин и женщин, а не с такими, как мы сами.
Когда она улыбнулась, я обнаружил у нее клыки. В детстве они были незаметны.
– Боги! Ты выглядишь как человек! – сказала она. – Приходи как-нибудь навестить меня в Диком лесу.
Повинуясь порыву, я наклонился вперед. Наши губы встретились
– Ответ, – повторила Ранда, – лежит перед тобой. Навести меня!
Зеркало покраснело и подернулось дымкой. Часовня в комоде ничуть не изменилась. Я закрыл ящик и отвернулся.
Гуляю. Зеркала слева. Зеркала справа. И в них лишь я.
Затем:
– Ну-ну, племянничек. Обескуражен?
– Как обычно.
Его глаза были насмешливы и мудры, волосы рыжие, как у его сестры Фионы или покойного брата Бранда. Или у Люка, если на то пошло.
– Блейз, – сказал я, – что за чертовщина здесь происходит?
– У меня здесь хвост послания Делвина, – сказал он, залезая в карман и протягивая мне руку. – Вот.
Я сунул руку в зеркало – и взял еще один спикарт, подобный моему.
– Это тот, о котором говорил Делвин, – пояснил дядя. – Никогда не надевай его.
Несколько мгновений я рассматривал перстень, наконец поинтересовался:
– Что же мне с ним делать?
– Положи в карман. Когда-нибудь может пригодиться.
– Откуда оно у тебя?
– Когда Мандор оставил его, я подменил на то, что носишь теперь ты.
– Да сколько же их, в конце концов?
– Девять, – ответил Блейз.
– Полагаю, ты о них знаешь все.
– Более, чем остальные.
– А не знаешь ли ты, где мой отец?
– Нет. Но ты – знаешь. Твоя подружка сообщила тебе – та, которая предпочитает кровь.
– Снова загадки…
– Все лучше, чем полное отсутствие ответа, – отозвался дядя.
Затем он исчез, и я последовал дальше.
Немного погодя все вокруг тоже пропало.
Парение. Чернота. Хорошо. Так хорошо…
Немного света проникло сквозь мои ресницы. Я снова захлопнул их. Но прокатился гром, и через какое-то время свет опять проник внутрь.
Темные линии на коричневом, громадные роговые хребты, папоротниковые леса…
Чуть позже проснулась способность воспринимать и оценивать и указала мне, что я лежу на боку, уставившись на покрытую трещинами землю между корнями дерева, тут и гам усеянную клочьями травы.
Я продолжал взирать – и вдруг сверкание, будто от вспышки молнии, и сразу громовой раскат. Казалось, земля дрогнула. Я услышал, как барабанят капли по листьям дерева, по капоту машины. Я вглядывался в самую большую трещину, что пересекала долину.
…И свел воедино все, что знал.
То было оцепенелое знание. Истоки эмоций пока дремали. Издалека до меня доносились знакомые голоса, тихие разговоры. Еще я слышал стук ножей и вилок по фарфору. Мой желудок слегка оживился – хорошо бы сейчас присоединиться к друзьям. Но пока было так приятно лежать здесь, завернувшись в плащ, слушая слабый дождик и зная…