Принцесса Америки
Шрифт:
И, конечно, к концу года принц позвал ее на свидание. Дафна училась на первом курсе, он на втором.
Не всегда было легко управлять кем-то, столь спонтанным и безрассудным, как Джефферсон. Но Дафна являла собой живое воплощение понятия «принцесса»: милостивая, совершенная и, конечно, красивая. Она очаровала американский народ и прессу. Она даже получила одобрение королевы-матери, а бабушке Джефферсона, как известно, было практически невозможно угодить.
Так продолжалось до самого выпускного вечера Джефферсона в средней школе. В ту ночь все полетело кувырком. Химари пострадала, и Дафна пошла искать Джефферсона –
Это точно был он: свет играл на темно-каштановых прядях принца. Дафна с трудом вспомнила, как дышать. Перед глазами плясали точки. После всего, что произошло, после того пути, который ей пришлось осилить…
Она попятилась и выскочила прочь, прежде чем любовники успели ее заметить.
На следующее утро Джефферсон позвонил. Дафна запаниковала, что он каким-то образом все узнал – узнал об ужасной, немыслимой вещи, которую она сделала. Вместо этого принц разразился бездушной прощальной речью, которую с тем же успехом могли написать его пиарщики. Джефферсон все твердил, как они оба молоды; что Дафна еще не закончила среднюю школу, а сам он не знает, чем займется в следующем году. Возможно, им обоим будет лучше, если они проведут какое-то время порознь, и он надеется, что они останутся друзьями. До жути спокойным голосом Дафна заверила принца: мол, все понимает.
Стоило ему повесить трубку, Дафна набрала Наташу из «Дейли Ньюс» и поведала свою версию разрыва. Давным-давно она поняла, что первая статья всегда самая важная, так как задает тон последующим. Поэтому проследила, чтобы Наташа написала: Дафна и Джефферсон расстались по обоюдному согласию, решили, что так будет лучше.
По крайней мере, пока, едва уловимо намекала статья.
Следующие полгода Джефферсон отсутствовал – сперва посещал страны в рамках королевского тура, затем напропалую кутил вместе со своей сестрой-близнецом. У Дафны было предостаточно времени обдумать их отношения, что они оба натворили и чем она за это заплатила.
Но даже после всего произошедшего, после всего, что всплыло на поверхность, Дафна по-прежнему хотела стать принцессой. И намеревалась вновь завоевать Джефферсона.
– Мы просто пытаемся присматривать за тобой, Дафна, – продолжала Ребекка так же серьезно, как если бы обсуждала смертельно опасную болезнь. – Особенно сейчас…
Дафна понимала, к чему клонит мать. Они с Джефферсоном расстались, открывается новый сезон, и за ним вновь начнут бегать стайки девушек. БРАКоньерши, как называли их газетчики. Лично Дафна предпочитала именовать их шлюхами Джеффа. Откуда бы они ни заявлялись, сценарий был один: короткие юбки, высоченные каблуки, часами сидят в барах или лобби отеля, лишь бы взглянуть на кумира. Джефферсон – как обычно, ничего не замечая – беззаботно порхал с места на место, точно бабочка, а девицы преследовали его, держа наготове сачки.
Эти БРАКоньерши, на самом деле, не могли тягаться с Дафной, просто были не из ее лиги. И все же каждый раз, видя фото Джефферсона в окружении девиц, Дафна поневоле чувствовала тревогу. Соперниц было слишком много.
Не говоря уже о той девчонке в постели Джефферсона, кем бы она ни оказалась. Из каких-то мазохистских побуждений Дафне хотелось узнать ее имя. С той ночи она все ждала, когда девица явит миру свои откровения, но их так и не последовало.
Чтобы успокоиться, Дафна посмотрела
Она прекрасна, никаких сомнений. Красива той редкой, пьянящей красотой, которой обычно приписывают все успехи и оправдывают все поражения. Дафна унаследовала яркие черты Ребекки, ее алебастровый цвет лица и, прежде всего, ее глаза: эти выразительные зеленые глаза с золотыми искорками, которые, казалось, намекали на таящиеся в глубине секреты. Но волосы Дафна взяла от Питера. Великолепное буйство цвета, все оттенки от меди до красной смородины и жимолости; роскошные локоны ниспадали почти до талии.
Дафна слегка улыбнулась, как обычно, умиротворенная собственным многообещающим отражением.
– Дафна, – ворвался в мысли голос отца. – Что бы ни случилось, знай, мы на твоей стороне. Всегда.
Что бы ни случилось. Дафна пристально глянула на родителя. Знает ли он, что она сотворила той ночью?
– У меня все будет хорошо, – повторила Дафна и на этом закрыла тему.
Она знала, чего от нее ждали. Если план не сработал, составляй другой; если упала, то падай строго вперед. Для нее не существовало иных вариантов. Всегда – только вперед.
Родители понятия не имели, на что способна их дочь – и что она уже сделала в погоне за короной.
4
Саманта
В тот вечер Саманта направилась к неприметной двери, что притулилась в коридоре внизу, словно архитектор вспомнил о ней в последний момент. Может, и неприметной, однако это была «дверь вздохов», отдельный вход для королевской семьи в большой бальный зал. Называлась она так потому, что принцессы, которых в силу юного возраста еще не пускали на приемы, поколениями торчали у нее и тоскливо вздыхали, подглядывая за танцами.
– Ох, и влетит тебе от родителей, – предупредила Нина, идя рядом.
– Возможно. – Саманта сомневалась, что родители вообще заметят ее опоздание. Они никогда не обращали внимания на младшую дочь, разве что она вынуждала их откровенно скандальными поступками.
Рядом шел начальник охраны, сжав губы в тонкую линию. Калеб явно все еще злился на подопечную за ту выходку в Таиланде. Что ж, Сэм не хотела выскакивать на встречную полосу; Калеб просто не оставил ей выбора. Ничто иное не сработало – ни уговоры, ни мольбы, ни даже ее последний трюк, который заключался в жалобах на спазмы или просьбе купить тампоны. Телохранитель просто вручил ей две таблетки обезболивающего и бутылку воды.
– Вхожу с Воробьем, – пробормотал Калеб в свою рацию.
Сэм проглотила вспышку раздражения, услышав свое кодовое имя. Всех членов королевской семьи обозначали как птиц: король – Орел, королева – Лебедь, Беатрис – Сокол, Джефф – Сиалия. Всего пару лет назад Сэм узнала, почему охрана всегда называла ее Воробьем.
Самая незначительная. Не наследница. Дополнительный ребенок, живая запасная батарейка.
Глашатай, что нес вахту у «двери вздохов», не осмелился упрекнуть Сэм в опоздании. Он терпеливо ждал, пока она, решив поправить помаду, достала из расшитого бисером клатча блеск для губ – сделанный на заказ пионовый оттенок. Ей предлагали многомиллионную сделку за право назвать оттенок «Американская роза» и поставить лицо Сэм на тюбик, но она отказалась. Ей нравилось думать, что цвет полностью принадлежит ей, а не фирме.