Принцесса без короны. Неправильный отбор
Шрифт:
Это был ад. Это не могло быть что-то другое.
— Не шевелиться! — услышала Дайна крик Валентина и обрадовалась. Значит, Валентин здесь, он жив, он сможет их защитить! — Не шевелиться!
И сразу же стало прохладнее. Огненный столб по-прежнему с оглушающим грохотом поднимался в небо, но теперь Дайну и Гровира от него отделяла серебряная завеса, которая с каждой секундой становилась все плотнее и гуще. Прикосновение ветра к обожженному лицу было таким успокаивающим и ласковым, что Дайна не сдержала слез.
— Тихо… — прошептал Гровир и вдруг обмяк, уткнувшись лицом
Она не знала, откуда вдруг появилось это понимание. Она, конечно, видела мертвых — но вот так, твердо знать, что этот парень умер сейчас, на ее глазах… Дайна всхлипнула, выбралась из-под отяжелевшего, неловкого тела и с трудом перевернула Гровира на спину.
Да, он умер. Дайна посмотрела по сторонам, не до конца понимая, что видит. Все казалось ей некрасивыми декорациями к страшному спектаклю. За ее спиной стихал рев чудовищ — огненный столб оторвался от земли и уходил в небо. Ад закрывал ворота. От серебряной завесы тянуло вечерней прохладой и легким запахом моря. Шелковый халат Гровира дымился, темные глаза орка смотрели в небо.
Мертв. Дайна поняла, что его зацепило одно из огненных чудовищ.
В стороне Дайна заметила груду темной одежды, растрепанные белые волосы. Валентин. Чуть поодаль лежал Кристиан. Обоз Аделарда разметало, словно все повозки и лошади были игрушечными, и ребенок, балуясь, разбросал их по комнате.
— Гровир… — позвала Дайна. Он не откликнулся. На его бледное лицо упала капля, Дайна провела рукой по еще теплой щеке и поняла, что это ее слеза. Она плачет.
Он закрыл ее собой от огненной смерти и умер сам.
Это было настолько несправедливо и неправильно, это настолько не укладывалось в сердце Дайны, что она снова дотронулась до щеки Гровира и сказала:
— Вставай. Вставай, ну что ты?
Ей вдруг увиделась степь — бескрайнее море от горизонта до горизонта, в котором плещутся все оттенки зеленого. Солнце висит в дымке белых перистых облаков золотой монетой, и сквозь невесомую пелену на горизонте проступает синева далеких гор Анхт-Антмаар, и пластинками лазурита лежат озера с чистой водой, и рассыпаются стада, белые буквы на зеленой бумаге. Где-то там, за горами, был золотой престол Всевечного Отца, и алые юрты, и края славной охоты и богатой добычи. Дайна увидела всадника на вороной лошади — Гровир ехал к озерам, и навстречу ему выходило бесчисленное конное воинство, души его предков.
И это так потрясло душу Дайны — ударом молнии, пронзившим всю ее суть — что она закричала:
— Нет! Не смей! — и рванула всадника на себя. Не руками — чем-то огромным и властным, что вдруг поднялось из нее и обхватило Гровира.
Этот молодой степняк был одним из немногих людей на пути Дайны, которые помогали ей. И она не могла допустить, чтобы он расплатился за эту помощь своей жизнью.
Нет. Не сейчас.
Дайну отшвырнуло в сторону, и степь растаяла. Исчезли всадники в белых одеждах, растворилось озеро и далекие горы — она прокатилась по земле, и, приподнявшись на локтях, увидела, как губы Гровира дрогнули. Густой запах крови, который плавал
Гровир сразу же сел — прижал руку к груди, жадно хватая воздух, словно только что вынырнул из воды. Дайна тотчас же бросилась к нему: живой! Все хорошо! Может быть, ей показалось, что он умер?
«Нет, — тотчас же ответила себе Дайна. — Не показалось. Он действительно был мертв. Я вернула его».
Вспомнилось утро в гостиничном номере и слова Валентина: «С вашей магией не принимают в академию. С вашей магией убивают».
— Гровир? Как ты? — окликнула Дайна, сама не замечая, что невольно перешла на «ты». Гровир провел ладонью по груди и, глядя на Дайну, но не видя ее, ответил:
— Я был в небесной степи, вечном доме мертвых. Видел предков, которые вышли встречать меня. Деда Уштара видел… — он повернул голову к Дайне и сказал: — А потом услышал, как ты кричишь. И очнулся уже здесь.
Дайна шмыгнула носом, и Гровир обнял ее и добавил:
— Ты меня оттуда вытащила. Ты спасла мне жизнь.
Так они сидели — долго-долго, целую минуту, а потом Дайна сказала:
— Нет. Это ты меня спас. Когда столкнул с лошади и закрыл от столба, помнишь?
От одной из перевернутых повозок поднялась человеческая фигурка. Слуга Аделарда сделал несколько неловких шагов и сел в траву. Ветер играл белыми волосами Валентина, и Дайна видела руку ректора — ладонь раскрылась, и на ней таяли золотые песчинки.
Больше никто не умер. Сейчас она знала это совершенно точно. Смерть ушла отсюда.
Перед глазами мелькала какая-то фиолетовая нитка. Дайна хотела было поднять руку, чтобы отогнать ее, но не могла.
— Мы теперь как брат и сестра, — произнес Гровир. — В кланах Застепья так принято… если люди спасают друг друга, то они должны породниться.
Дайна вдруг поняла, что до сих пор плачет — от страха, от усталости, от того, что в себя вместили эти два дня. У нее почти не осталось сил. Если бы Гровир сейчас не обнимал ее за плечи, то она упала бы в траву и не поднялась.
Некромантия. Страшное магическое искусство, за которое существует лишь одна награда — казнь на костре.
Потому что мертвые не должны возвращаться к живым.
Потому что это неправильно и грешно.
— У меня не было братьев, — негромко откликнулась Дайна. Гровир рассмеялся, погладил ее по голове каким-то простецким, домашним жестом.
— А у меня три сестры, — ответил он и добавил: — И ты. Теперь ты, Дайна Девлет, сестра моей крови.
Дайна сжала его руку и сказала:
— А ты, Гровир из клана Бхаур, брат моей крови.
Она помолчала и добавила:
— Я рада. Я очень рада.
Издалека прилетел степной ветер, принес запах сухих трав и солнца.
Дайна закрыла глаза.
***
— Нет. Простите меня, господин ректор, но я не позволю. Не заберет ее никакая инквизиция.
Голос Гровира выплывал из темноты, как волны, которые набегали на серый берег. То громче, отдаваясь в висках грохочущим набатом, то совсем тихо, неразличимо. Дайна лежала на берегу, чувствовала, как над головой парит что-то давящее, сиреневое.