Принцесса дачного поселка
Шрифт:
Я кивнул в их сторону:
– Вот, уехала и никаких комплексов по этому поводу не испытывает.
Лера укоризненно посмотрела на меня:
– Об этом говорить просто бесполезно. Ты же знаешь, я не смогу так поступить.
Площадь перед зданием администрации была запружена людьми, машинами, цветами и венками. Ожидался с минуты на минуту приезд не то губернатора, не то министра.
Узнавшая Леру организатор, прижимая к груди какие-то списки и едва оторвавшись от сотового телефона,
– Просили, чтобы туда подъехали только самые близкие. У нас тут просто столпотворение.
Церковь оказалась крошечной. Судя по толщине стен и незамысловатой архитектуре, она была построена очень давно.
Около входа нас остановила охрана, невесть откуда взявшаяся. Я уже собирался дать необходимые объяснения старшему из них, но на церковном крыльце появился Михаил Исаакович. Он подхватил нас с Лерой и провел внутрь.
Внутри церкви было много света, пробивавшегося в узкие оконца, и квадратами ложившегося на чисто вымытые дощатые полы. Горели, чуть потрескивая и шипя, свечи возле иконостаса, украшенного по-деревенски накрахмаленными и расшитыми рушниками. Здесь было прохладно, несмотря на то, что солнце стояло высоко и на улице уже пекло вовсю.
Обряд уже начался. Лера с детьми подошла ближе, а я остался стоять рядом с Михаилом Исааковичем. Мы стояли молча.
Когда все положенные слова были сказаны, молодой священник щедро окропил всех святой водой. Люди потянулись к выходу. Я заметил на лице Аллы Тобольцевой брезгливую гримасу. Она достала из сумки платочек и аккуратно вытерла несколько капель воды.
Уже на крыльце, пропустив Леру вперед, я вышел за ней. Мы молча усаживались в машину, когда ко мне подошел Михаил Исаакович и негромко сказал:
– Игорь! Завтра в десять часов утра я, в качестве близкого друга и нотариуса покойного, собираю всех, чтобы огласить его последнюю волю. Поскольку Валерия Николаевна и ее сын Даниил непосредственно упомянуты в документе, необходимо их присутствие. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали там. Хотя бы в качестве доверенного лица Леры. Я думаю, что мне может понадобиться ваша помощь.
Лера сердито сказала:
– Я считала, что той ночью дала исчерпывающие объяснения. Простите, я очень плохо переношу сейчас общество людей, и хотела бы, чтобы меня оставили в покое. Тем более, не хотела бы привлекать к этому мероприятию ребенка.
Он строго посмотрел на нее и сказал:
– Учитывая те обстоятельства дела, которые мне известны, я вполне адекватно оцениваю вашу реакцию на мое предложение.
– Он пожевал сухими губами и неожиданно просто и по-человечески сказал: - Володя был моим другом в течение многих лет. Мы вместе хоронили моего сына, умершего от рака в тридцать лет. Я чувствую себя обязанным сделать то, о чем он меня просил. И я даю вам слово, что не буду уговаривать вас, вы вольны поступить так, как сочтете нужным. Я только могу просить вас
Он поклонился и отошел.
Лера подняла голову и звенящим голосом сказала ему вдогонку:
– Мы придем.
Уже в машине она повернулась ко мне и закрыла глаза:
– О, Господи, дай силы пережить и это.
Я завел машину и сказал:
– Если хочешь, я пойду завтра туда сам.
Она промолчала, но отрицательно мотнула головой:
– Нет. Мы с Данилой будем там.
Проводить Тобольцева-старшего собралось так много людей, что для нас необходимость оставаться на поминки, кажется, отпала.
Мы посовещались и решили ехать в дельфинарий, везде висели рекламные плакаты с графитно-черными улыбающимися мордами. Данька с Сашей, наконец, оживились.
Заехали домой, Лера решила переодеться во что-то, больше подходящее для развлекательной прогулки.
Она спустилась по лестнице в полотняном платье с простыми кружевами, свежая и прохладная. Плетеные сабо на высокой подошве и подходящая соломенная сумка с полотняными вставками придавали ее облику законченный дачный вид.
– Я готова!
– торжественно объявила она.
Стукнула входная калитка, и мы обернулись.
По плиточной дорожке к нам шел Анатолий и высокий темноволосый парень, лицо которого мне показалось смутно знакомым. Оба улыбались.
Парень сдвинул темные очки на волосы и присел, широко расставив руки. Сашка и Данил с разбегу запрыгнули на него, вопя и гримасничая, как два индейца. Захватив их одной рукой, вторую он протянул мне:
– Сергей Чайка.
Я коротко кивнул:
– Игорь.
Лера молчала, и я оглянулся на нее.
Вот это да! Если можно сказать, что она светилась, то это ничего не сказать. Глаза сияли, чуть скуластые щеки покрылись румянцем, губы... Впрочем, губы, как губы. Куда это меня занесло?
Сергей шагнул к ней, взял за руку и поцеловал в ладошку:
– Видишь, я обещал, и я вернулся.
Лера пришла в себя, молча кинулась ему на шею. Он осторожно попытался отстранить ее, засмеялся:
– Ты, прямо как с фронта, встречаешь!
Лера пробормотала ему в шею:
– Представь, мы чуть не уехали в дельфинарий. Почему не позвонили?
Анатолий сказал:
– Да я и сам не знал, что все так быстро получится. Брат приехал и прекратил весь этот балаган. Единственное, вам с Сергеем пока нельзя уезжать отсюда, но, я думаю, пару дней - и мы утрясем и этот вопрос.
Лера, наконец, оторвалась от Сергея. Она встревожено спросила:
– Вы, наверное, голодные все?
Данька с Сашей переглянулись, и мордочки у них вытянулись. Ясное дело, перспектива посмотреть на дельфинов откладывалась на неопределенный срок.