Принцесса для психолога
Шрифт:
Это тоже было по обычаю. Снять хоть на мгновение руку с оружия означало — усомниться в воинской доблести врагов. Худшего оскорбления не придумать!
— Мы пришли взять вашу долину, ваших коней и верблюдов и ваших женщин.
— По какому праву? — Калаф выступил вперед, не прячась за спинами.
— По праву сильного. — Дерзко отозвался воин.
— Право сильного нужно доказать.
— Хассери будут драться?
Калаф промолчал. Это был оскорбительный вопрос. Глашатай понял, что перегнул палку и чуть наклонил
— Мы атакуем. Сражение будет длиться пока не погаснет последний луч солнца. Или до нашей победы. — Последняя фраза была не по обычаю, но глашатай не удержался. Сверкнул улыбкой, особенно белозубой на загорелом в бронзу лице, развернул своего черного зверя и так же вызывающе медленно поехал обратно. Не оборачиваясь, словно его вообще нисколько не беспокоило, что в этот самый миг ему в спину смотрят четыре десятка не самых криворуких лучников Хаммгана, и стрелы уже на тетивах.
Смелый. Но наглый.
— Запомнил его? — спросил Калаф у молодого воина, стоявшего по левую руку.
— Да, отец.
— Он — твой. Чем бы ни закончился бой, он из него живым выйти не должен.
— Сделаю, отец.
Калаф потянулся к поясу, отстегнул от него тонкий, как игла, кинжал-яфрут в ножнах, украшенных серебром. И протянул его Янгу.
— Прими, Священный. Будь моим братом по оружию и если мои глаза сегодня в последний раз видят солнце… не оставь мой народ.
— Сделаю, — кивнул Янг, принимая дар.
Ответного делать не стал. И братом не назвал. Никто этого и не ждал, не хватало еще одного хичина, который по закону пустыни смог бы претендовать на трон Шариера, если вдруг… Монах там, или не монах, а политик из Янга получился неплохой, осторожный.
Хичины сигналы подавали рогом, который был слышен за несколько лиг. В Хаммгане так делали почти все. Но ниомы и здесь отличились — откуда-то притащили огромный медный гонг. Короткий, сдвоенный удар… Тягучий, насыщенный звук поплыл над долиной, отражаясь от каменных стен.
Калаф надел шлем. Его ближайшее окружение сделало то же самое. Янг остался в шамайте.
— Священный, — не выдержал один из воинов. — Тебе нужен хотя бы легкий доспех.
— Благодарю, но — нет. Скорость мне нужнее.
— Смертный не может быть быстрее стрелы.
— Значит, ты всю жизнь встречал не тех смертных, Оркан. Постарайся остаться в живых. Если сумеешь, возьму тебя в Шариер и научу уворачиваться от стрел.
Калаф благодарно склонил голову, принимая подарок кесара. Обещание седьмому ненаследному сыну — совсем не то, что клятва правящему отцу. Из монаха и впрямь получился правитель.
Конница обрушилась на них, как сель — с грохотом, неизбежной пылевой бурей, которая катилась впереди и с яростными воплями: "Ги-ги-ги!!!"
Казалось, сейчас она их снесет. Что может противостоять таранному удару конницы? Но тугие сборные луки слаженно взвыли, выпуская
Можно ли остановить лавину? Да — если на ее пути мгновенно вырастает вал из мертвых и покалеченных людей и лошадей. Вал, об который разбиваются несущиеся следом — и ничего поделать не могут, потому что разогнавшегося коня не остановить мгновенно.
Вал из тел и туш с пугающей скоростью вырос на несколько футов и полностью перегородил дорогу. Атака конницы захлебнулась…
Глава 46 Каванараги показывает характер
— В могиле я видел — ломать здесь ноги, — Марка передернуло. Он смотрел на лавовое плато совершенно без восторга. — Мы тут всю обувь оставим, обратно босиком пойдем.
— Да ладно, — махнул рукой Маркиз, — или мы не маги? Воздушные щиты на задние лапы натянем и пройдем как по центральной площади Аверсума.
— Ты в них по горам ходил? Вообще, хотя бы раз пробовал?
— А что, есть разница?
— Попробуй прямо сейчас, — великодушно предложил Марк, широким жестом показывая на плато, — пока целитель под рукой. Верна, ты сколько переломов за раз срастить сможешь?
— Смотря каких? — хмуро уточнила целительница.
— Хребет и череп, — Марк не мелочился.
— Попробовать можно. Что-то точно залечу… Что-то останется.
— То есть либо овощ, либо говорящая голова? — Маркиз покрутил головой. — Что, у них вообще сцепки нет?
— Можно скользить немного, как на охотничьих лыжах. Но здесь не разгонишься. Так что становимся плотнее и я перебрасываю нас прямо к горе. Семерых я потяну и рассчитаю. Берем мешки, припасы… Маргарита, твой рюкзак сам понесу. И не спорь со мной.
Ахтеркастль они спрятали в бухте за полуночным склоном Каванараги, там, где никаких поселений не было вообще. Она оказалась демонски удобной, скрытой с глаз с одной стороны величественной горой, с другой плотным хвойным лесом. Отличное место, но, если бы не Рой, не его уникальное чутье, они бы в нее либо не вошли, либо не вышли.
Похоже, гора постаралась и тут, столетие за столетием роняя в бухту камни — подводный ландшафт был такой интересный, что князь Дамиан, после того, как благополучно встали на якорь, немедленно потребовал самогона на лисьих грибах и выхлестал разом треть бутыли. Что интересно, пьяной дымки у него не было ни в одном глазу. Все мгновенно сгорело.
— Марк, — Рой задержался. Смотрел исподлобья, с усталой обреченностью и каким-то даже облегчением. — Семеро — это ведь не предел. Я к тому, что ты тут целый корабль дернул.