Принцесса из рода Борджиа
Шрифт:
— Господа, — произнес Пардальян, — присоединяйтесь к нам.
Менвиль и Бюсси-Леклерк переглянулись. Одна и та же мысль пришла им в голову — захватить Пардальяна и его товарищей, связать, привести к герцогу де Гизу и сказать ему:
— Ваша светлость, весь гарнизон захвачен, мельница свободна!
Они поклонились, и Менвиль учтиво произнес:
— Господин Пардальян! Мне доставит большое удовольствие выпить с вами за здоровье господина герцога де Гиза. Потом мы сопроводим вас к нему.
Карл рванулся
— Господин Менвиль! — сказал он. — Я бы с удовольствием выпил с вами за здоровье вашего хозяина, если бы не опасался обидеть герцога Ангулемского, который присутствует здесь и который, уж не знаю почему, не переносит лотарингское семейство. Что же касается идеи сопроводить вас к господину де Гизу, то это тем более невозможно: вы же видите, что мы еще не окончили ужин.
— Я в отчаянии от того, что мы прерываем вашу трапезу, — ответил Бюсси-Леклерк, — но, черт побери, живые или мертвые, вы составите нам компанию. Вперед, Менвиль!
С этими словами незваные гости ринулись в атаку. Ворвавшись в комнату, Бюсси-Леклерк обрушил на голову храбреца Пикуика удар такой силы, что бедняга свалился без сознания. Секунда — и Менвиль стоял перед герцогом Ангулемским, а Бюсси-Леклерк — перед Пардальяном. Шпаги скрестились. Бюсси-Леклерк наносил удар за ударом, призвав на помощь все свое искусство, но, к его удивлению, Пардальян не только ловко отражал их, но и успевал следить за герцогом Ангулемским.
Удивление прославленного дуэлянта постепенно сменилось яростью. Как! Он встретил противника, который не только легко парирует самые хитрые удары, но еще и наблюдает за дуэлью своего товарища, словно обыкновенный зритель!
— Сударь, я вас убью! — прошипел Леклерк, делая выпад справа.
— Браво, принц! — крикнул Пардальян Карлу, одновременно отражая удар своего противника. — Вперед!.. Вот так! Достаньте-ка господина Менвиля! Отлично!
Менвиль, раненный в правую руку, перехватил шпагу левой и прошептал:
— Кажется, мы пропали!
Он продолжал атаковать Карла, а Бюсси-Леклерк, пьяный от бешенства, пытался нанести Пардальяну смертельный укол.
— Давайте! Давайте! Он отступает! — говорил Пардальян так, словно Бюсси-Леклерка не существовало. — Не убивайте его, черт возьми! У меня есть одна идея… Хорошо!.. Хорошо… А!
В этот момент Карл выбил у Менвиля шпагу. Тот, поскользнувшись, упал на колени. Герцог приставил клинок к горлу противника и спросил:
— Вы сдаетесь, сударь?
— Сдаюсь, — ответил Менвиль.
В этот момент Пикуик пришел в себя, вскочил на ноги и быстро связал Менвиля. Пардальян посмотрел на своего противника и спокойно сказал:
— Итак, милостивый государь, что вы желаете?
— Я желаю, — прохрипел Бюсси-Леклерк, — пригвоздить вас к стене!
Пардальян отразил очередной удар.
— Вы говорите —
— Ничтожество! — прошептал Бюсси-Леклерк.
И в ту же секунду шпага была выбита из его руки и упала в десяти шагах, у стены. Он бросился ее поднимать, но натолкнулся грудью на пистолет, который наставил на него Пикуик… Бюсси-Леклерк опустил голову и заплакал… Он плакал не оттого, что удача отвернулась от него; признанный мастер фехтования, потерпевший поражение первый раз в жизни, оплакивал свою репутацию.
— Продолжим ужин! — сказал Пардальян, убрав шпагу в ножны. — Господин Пикуик, как вы думаете, почему мой стакан пуст?
— Но что вы собираетесь делать с этой парочкой? — спросил Карл, взволнованный своей победой.
— Увидите, новый день уже начался… А пока дайте им вина, если они хотят пить.
Пикуик воспринял эти слова как приказ. Менвиль выпил стакан вина, который поднесли к его губам, и воскликнул:
— Благодарю, господин Пардальян. Когда-нибудь я тоже прикажу поднести вам хорошего вина перед казнью.
И Менвиль затянул боевую песнь Гизов. Бюсси-Леклерк, опечаленный своим поражением и потерявший надежду снова увидеть своего господина, отказался от вина и, посмотрев на шевалье глазами, полными слез, сказал:
— Торопитесь нас прикончить, сударь, ибо вскоре вы увидите под своими окнами тысячу вооруженных людей, преданных Лиге. Вы будете захвачены. И я вам обещаю, что помилования вы не дождетесь.
— Что ж, а я вас помилую! — ответил Пардальян.
— Я думаю, дорогой друг, что самое время нам отсюда убираться, — сказал Карл Ангулемский, приблизившись к окну. — Поглядите-ка!
Пардальян подошел посмотреть. В неверном свете занимавшейся зари он увидел, что у подножия холма выстраивались люди, вооруженные аркебузами. Со стороны ворот Сен-Оноре к холму приближались отряды горожан с криками:
— Смерть гугенотам! Да здравствует Гиз!
Ночью распространился слух, что господин де Гиз раскрыл заговор гугенотов, что презренные безбожники затворились на мельнице Сен-Рок и что герцог лично собирается захватить их там. Гиз, воодушевленный поддержкой, с довольным видом принимал добровольцев.
Вокруг холма собрались четыре или пять тысяч вооруженных горожан, объединенных в отряды, и огромное количество зевак, сбежавшихся поглазеть на предстоящее сражение.
— Дьявол! — воскликнул Пардальян. — Действительно, самое время уносить ноги. Но это легче сказать, чем сделать.
— К тому же, — тихо добавил Карл, — мы должны сегодня утром обязательно увидеть цыганку: вы обещали мне. Пора удирать отсюда.
Шевалье взглянул на герцога восхищенно и немного виновато.
— Бедный малыш! — прошептал он.