Принцесса тьмы
Шрифт:
– Заждались, - сказал он, не ожидая ответа.
– Хорошо еще, что я смог урвать минутку чтобы поесть.
– Он пододвинул к себе корытце с черной икрой и сделал большой бутерброд.
– Кто знает, может мы обедаем за этим столом в последний раз.
– Ему пришлось до упора распахнуть челюсти, чтобы высокая башня из икринок смогла протиснуться между зубами.
Покончив с бутербродом, мэр пододвинул к себе блюдо с копченым окороком, вонзил в него нож и отрезал себе толстый, пахнувший чесноком и специями кусок. Потом еще два, поменьше, и отодвинул блюдо к жене. Полив куски свинины острым томатным соусом из бутылочки с яркой английской
– Обожаю вкусно поесть. Пожалуй, это самое большое, а главное - непроходящее удовольствие в жизни.
– Процесс поглощения пищи осуществлялся мэром на уровне животного инстинкта. Он целиком отдавался этому “непроходящему удовольствию”, нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
Чтобы не видеть супруга за трапезой, Сэд поспешила уткнуться в тарелку и, не поднимая на него глаз, спросила:
– Тебе удалось уладить возникшие проблемы?
– Хочу надеяться, - неопределенно отозвался тот, смачно чавкая.
– Я просил вас начать подготовку к эвакуации. Как идут сборы? Не забыли о драгоценностях? Сэд, это относится, в первую очередь, к тебе. И никаких чемоданов. Уходить будем налегке. Там, Наверху, у вас будет всего с избытком. Содержимое всех ларьков, бутиков, супермаркетов, всех баз и складов, всех ювелирных и антикварных магазинов будет нашим. А освободившиеся квартиры встретят нас домашним готовым уютом. Нет-нет, я не опущусь до стандартной дешевой мебели в нашем новом жилище. Все ценности подземного мира останутся при нас, я уже позаботился об этом.
– Папа, я возьму своих кукол.
– Какие глупости! Кукол! Я же сказал, только драгоценности. У тебя их целый сундучок. Там, Наверху, ценится только то, что блестит и звенит.
– Да плевать мне на это, - огрызнулась Найт.
– И на драгоценности тоже. Я не желаю расставаться с Пинокио.
– У твоего Пинокио, кажется, даже нет одной ноги.
– Я привыкла к нему. С детства. Понимаете вы, ваше париковое высочество? Он мне вместо сестренки и брата, вместо матери и няни.
Сэд бросила на дочь быстрый взгляд, но не прочла на ее лице и тени упрека, одно лишь упрямство.
Мэр знал наперед, что связываться с нею бесполезно, все равно все
сделает по-своему. А потому лишь отмахнулся: - Поступай как знаешь, но не забудь о сроках: 21 час на сборы и ни минутой больше.
– Ты и впрямь собрался уничтожить весь город?
– спросила Сэд.
– Я не собрался. Я действую, - чванливо отозвался мэр.
– Бомбы или... как их там... боеголовки уже доставлены сюда из наших тайников, и нам остается лишь спрятать их в нужных местах.
Ужас застыл в глазах Сэд. Этот придурок надумал взрывать ядерные боеголовки?!.
– Дэвил, ты не сделаешь этого. Ты не посмеешь. Там миллионы людей! Там женщины, дети. Там отец мой и мать.
– В ее глазах дрожали слезы бессилия.
– Да успокойся ты, твоим родителям давно уже ничего не угрожает.
– Что ты хочешь этим сказать?
– насторожилась Сэд.
– А то, что их давно уже нет в живых.
Сэд смотрела на него безумными, полными невыносимой боли глазами. Голос отказал ей и она лишь беззвучно шевелила губами.
– Ну не мог же я оставить живыми людей, которые после твоего исчезновения начали бы повсюду разыскивать тебя. Они бы до нас докопались, навели бы на наш след ищеек. Безопасность обитателей Темного
– Он с пафосом поднял указательный палец.
– Да и какая тебе разница, живы они или мертвы, если ты не должна была никогда с ними свидеться.
Забыв про еду, Найт не спускала глаз с матери. Впервые в ее душе затеплилось нечто, похожее на сострадание. Она перевела взгляд на поглощавшего осетровый бок мэра. Нанося жене такой страшный удар, он не счел нужным даже поумерить свой аппетит.
– Отец, как ты мог! Ты учил меня быть безжалостным к врагам. Но разве родители мамы, мои дедушка и бабушка, были нашими врагами?
– Глупая. Ты думаешь, враг только тот, кто нападает на тебя из-за угла? Нет, дщерь. Враг есть любой, кто вольно или невольно способен принести вред тебе или твоему народу.
Помада стерлась с его губ, и просвечивающие сквозь них зубы придавали ему вид плотоядного хищника в злобном оскале.
Опустив голову, Сэд беззвучно глотала слезы, не позволяя им пролиться наружу.
– Что-то мне совсем отшибло аппетит, - объявила Найт, с шумом отодвигая свой стул.
– Пойду, погляжу, что я хотела бы взять с собой.
Как только она вышла, мэр отложил вилку. Боясь стереть грим, он никогда не использовал за столом салфетку. И сейчас Сэд с отвращением могла лицезреть кусочки пищи, облепившие его рот и зубы.
– Ну хватит, - примирительно сказал скалозубый мэр.
– Какой резон сейчас оплакивать того, кто почил аж 16 лет назад. Если тогда твое сердце тебе ничего не подсказало, значит и сейчас пусть оно пребывает в покое. Подумай лучше о нашем спасении, о нашей эвакуации. Времени осталось так мало, а у тебя столько дел впереди. Нам предстоят трудные и малоприятные испытания. И не вини меня за то, что я живу по законам, не похожим на твои. Меня ждут, дорогая. Я на тебя рассчитываю. Помни о главном - твоя многолетняя мечта, наконец, сбывается. Ты будешь снова жить Наверху, любоваться своим ненаглядным солнцем, луной и звездами. Ради такого подарка, уверен, ты простишь мне все. Ждать осталось совсем недолго.
– Он поднялся, обошел вокруг стола и, склонившись над Сэд, приложился жирными прозрачными губами к ее лбу.
Огромным усилием воли Сэд удалось подавить искушение вцепиться зубами в его загримированное горло. Она позволила ему уйти, а потом, с остервенением вытерев салфеткой лоб, бросилась к себе, заперлась на ключ, но не залилась слезами. Бешеная ненависть и злоба высушили ее глаза. И не только глаза, но и душу. Она металась по своей, набитой ненавистным антиквариатом клетке. И, схватив тяжелый стул на гнутых, звериных ножках, принялась крушить им все, что попадало под руку - фарфоровые сервизы, зеркала, картины, дышавшую на ладан мебель.
Угомонив таким образом душевную боль, Сэд, наконец, успокоилась. Подняла с усеянного грудами осколков пола кусочек зеркала, вгляделась в свое растрепанное бледное лицо, в потемневшие от ярости глаза... глубоко вздохнула и, приведя себя кое-как в порядок, вышла в коридор.
ГЛАВА 32
Вадим проснулся в холодной испарине. Не было рядом Светланы, чтобы прервать его сон, избавить от кошмаров. Подсознательная часть его мозга, используя сон как канал связи, неустанно била тревогу. Неведомые высшие силы избрали именно его для того, чтобы приоткрыть завесу будущего, чтобы он как-то вмешался в ход событий. А он преступно бездействовал, сидя в сытом заточенье, и ничего не предпринимал.